Анонсы событий

24 ноября 2022 года кафедра всеобщей истории искусств исторического факультета МГУ провела научную конференцию "Карьера художника в Новое время: образование и стратегии коммуникации. Россия и Европа".

Предметом обсуждения стали:

• образовательные стратегии в области обучения изобразительным искусствам детей младшего возраста, социальный состав обучающихся и роль семьи в выборе художественной карьеры;
• Академия как ведущая институция в области художественного образования: учебные программы, курсы, преподавательский состав, учебная литература, конкурсы, премии и награды;
• начало традиции voyage d’artiste и заграничные путешествия как часть образовательного процесса и важный этап на пути построения карьеры художника;
• альтернативные академическому пути возможности получения художественного образования и влияние подобного выбора на карьеру мастера;
• отношения мастера и заказчика – царственного, аристократического, буржуазного, заказ как мера социального успеха мастера, баланс успеха и свободы;
• роль меценатов и покровителей в карьере художника, профессиональные и личные отношения;
• появление и развитие художественной критики в России и на Западе, художественная критика как средство коммуникации между художником и публикой.

Конференция прошла в смешанном очно-дистанционном формате и носила камерный характер, который позволил живо обсудить прозвучавшие доклады.

В своём вступительном слове автор концепции конференции к.иск., доцент МГАХ, докторант кафедры всеобщей истории искусств Е.Е. Агратина отметила многогранность понятия "академия" и многообразие проблем, которые возможно затронуть, говоря о карьере художника Нового времени. Речь идёт здесь не только о социологии искусства в чистом виде, но о широком контексте, в который может быть помещена вся жизнь художника от младенчества и основ его артистического образования до судьбы его наследия после его смерти. Затем слово взяла доцент кафедры всеобщей истории искусств к.иск. Е.А. Ефимова и подчеркнула связь многих феноменов европейского искусства, в частности ренессансного, именно с практикой ученичества, свидетельством чему стал ее собственный доклад.

Е.А. Ефимова (МГУ) рассказала о штудиях и обмерах античных древностей как о фундаменте архитектурного образования эпохи Возрождения и о традиции копирования образцовых книг, особенно деталей ордеров, которая сохранялась со времен средневековья. В течение XVI века подобные альбомы утратили свою практическую и дидактическую роль и превратились в "бумажные музеи" древностей, в том числе, утраченных. Попутно докладчица затронула вопрос о путешествиях мастеров в поисках древностей, которые тоже были частью образовательного процесса, а также – о полуфантастических реконструкциях античных памятников, которые затем ложились в основу идеализированных архитектурных проектов. Таким образом, изучение древностей и визуальное отражение этих штудий наложило отпечаток на способ представления архитектуры как таковой и даже на ее проектирование, освободило фантазию архитектора.

М.В. Дунина (ГМИИ имени А.С. Пушкина) отметила, что в середине XVI века, когда мастера старшего поколения стали отказывать молодежи в обучении, римские академии фактически составили альтернативу ренессансному типу художественного образования в мастерской, предполагавшему преемственность учеников, в том числе стилевую, по отношению к их учителю. Подробно была освещена практика преподавания в академии Джироламо Муциано и его ученика Чезаре Неббиа, где поощрялось рисование не с антиков или в перспективе будущего живописного проекта, а по фантазии, а также педагогическая теория Федерико Цуккаро. Не изложенная ни в его трактатах, ни в рифмованных "Наставлениях" для молодых живописцев, она наглядно отражена в рисунках и росписях, посвященных творческому пути его брата Таддео. При этом в ранних академиях сохранялись некоторые принципы мастерской раннего чинквеченто. Так, деятельность Болонской академии в целом носила характер товарищеского сотворчества; в кругу Цуккаро было принято рисование с антиков, копирование работ великих современников, участие учеников в больших проектах мастера и их семейное общение между собой, что заставляет говорить о первых академиях как о переходной форме художественного образования.

Р.Р. Холев (МГУ – Университет Сорбонна, Париж) на основе материалов итальянских и французских архивов осветил положение и занятия русских пенсионеров XVIII века в академиях Рима и Парижа. Упоминания об Антоне Лосенко и его собственный рапорт свидетельствуют, что в Парижской академии он состоял учеником Жана Ресту и целиком погрузился в академическую среду: изучал геометрию, перспективу, анатомию и рисовал с обнаженной модели, входил в интернациональную студенческую среду. Реконструировать неформальную сторону общения "пенсионеров русской императрицы" среди других молодых европейцев помогают мемуары западных художников, например, И.Х. фон Манлиха. Также благодаря архивам удалось установить подлинный статус Василия Баженова как "почетного академика" Римской академии, не имевшего особых привилегий.

Е.Е. Агратина (МГАХ) проанализировала записные книжки и переписку французского мариниста Жозефа Верне, получавшего заказы во Франции, Италии и Англии, а также в России и Польше. Исходя из типологии этих заказов она охарактеризовала Верне не как сословного, но как универсального и интернационального живописца, однако отметила, что репутацию он завоевал благодаря королевскому заказу – серии видов французских портов. Серия выполнялась на протяжении десяти лет по заказу французского короля и при посредничестве маркиза де Мариньи, была воспроизведена в гравюрах и снискала благосклонность критики.

Тщательный обзор источников, касающихся драматической биографии Жана-Луи Девельи (1730–1804), обнаружила и представила А.Е. Жданова (Музей-усадьба "Кусково"). На примере этого второстепенного мастера она разъяснила обычные обстоятельства приезда французских живописцев в Россию и специфику их положения при русском дворе, их реноме в отечественной артистической среде. Хотя о французских годах Девельи ничего не известно, благодаря источникам и беллетристике оказалось возможно реконструировать этапы его творчества в России, недошедшие монументально-декоративные работы, преподавание в Академии художеств, а также эпизоды, связанные с утратой благосклонности двора и поездкой в Сибирь.

М.А. Пожарова (ГМИИ имени А.С.Пушкина) очертила интеллектуальный контекст, в котором появился и был воспринят в России "Способ судить хорошо о произведениях живописи" Марка-Антуана Ложье (1713–1769). Русские литераторы и переводчики – Н. Муравьев, М. Грецов, Н. Новиков, К. Батюшков – имели прекрасное представление о французской художественной критике, сочинениях Роже де Пиля, Жана Расина, Шарля Куапеля, и мыслили в её терминах. Текст Ложье, переведенный М.Грецовым, оказал определенное влияние на отечественную эстетику. Обращение к его московскому изданию 1802 года позволяет точнее очертить круг представлений и имен деятелей европейского искусства, которые были доступны российскому читателю, и соотнести эти сведения с обстоятельствами отечественной культуры.

Оживленную дискуссию вызвал доклад М.А. Чукчеевой (ЕУ СПб), которая обратила внимание на то, что при всем интересе к институту академии в России недостаточно изучен вопрос об общем образовании живописцев. Концепция интеллектуально развитого художника априори была актуальна для Императорской Академии художеств так же, как для её прототипа – Королевской академии во Франции. Возвращение к этой идее, однако, произошло только в 1860-е года, и не столько на волне демократической критики, сколько благодаря князю Г.Г. Гагарину, мечтавшему о создании "народной" академии. При этом многие сюжеты отечественной истории до 1812 года, которые были сочтены достойными изображения, не были знакомы академикам, поскольку курс по истории читался схематично. Русской истории касались также в рамках курсов по истории русской Церкви, русской словесности и древнерусского искусства, но ни один их них в достаточной мере не освещал бытовых подробностей, то есть не был адаптирован к художническим нуждам, из-за чего русская историческая живопись во многом приобрела театрализованный характер.

А.С. Хлебников (МГПУ) сосредоточил своё внимание на школьном художественном образовании. Он отметил, что об общепринятых методиках обучения рисованию в конце XIX века можно составить представление по гимназическим учебникам. В то же время, образы самих учителей рисования и индивидуальная преподавательская практика нашли отражение в мемуарах и художественной литературе, в таких сочинениях как "Детство Тёмы" Н.Г. Гарина-Михайловского, "Анна на шее" А.П. Чехова, воспоминания Л. Чарской и В. Фигнер и др. Учителя рисования характеризуются в них в большей степени в человеческом отношении, и всё же в них оказались запечатлены разнообразные и подчас курьезные педагогические приемы.

С.С. Ванеян (МГУ; НИИ теории и истории искусств РАХ; Гос. институт искусствознания) посвятил свое сообщение Альберту Дрезднеру – журналисту чешско-еврейского происхождения, малоизвестному широкому читателю, который, тем не менее, был автором первой сводной истории художественной критики (1915). В ней Дрезднер, ясно отделявший критическое высказывание и эстетику от истории искусства, в частности, полемизировал с парадоксальными частными высказываниями Дени Дидро по поводу безнравственности и порочности Франсуа Буше и нравоучительности Жан-Батиста Грёза. Этот эпизод книги стал для докладчика отправной точкой в его размышлениях о двойственности восприятия – с позиции зрителя и с позиции художника – и о том, с какого момента зритель, пресытившись впечатлениями, превращается в критика.

Конференция завершилась оживлённой дискуссией. Организаторы надеются на продолжение подобных научных мероприятий в будущем.