Стр. 77

1.3. Модель предпринимательского поведения и проблемы экономического роста

      Изучая историю развития отечественного предпринимательства, нельзя не провести параллели между процессом его становления и развития и общим состоянием экономики страны, направлением и характером ее эволюции. Так, например, в XVIII веке развитие промышленности, прежде всего металлургической, суконной и полотняной, вывело Россию на передовые для того времени рубежи. Некогда считавшаяся исключительно земледельческой страной, она заняла первое место в мире по выплавке чугуна, т. е. по производству, которое являлось лучшим показателем технического прогресса. Европа была вынуждена миллионами пудов вывозить из России железо, и ее корабли доставляли его по морям и океанам под парусами преимущественно из русского полотна. В конце XVIII века одна треть экспорта страны приходилась на продукцию промышленного производства, а заграничный отпуск железа по ценности равнялся 13% от всей русско-европейской торговли. Россия вошла в число могущественнейших стран Европы¹.

      На первый взгляд, перед нами явное поощрение предпринимательства в промышленности и торговле, но в действительности, как и во многих других случаях, на хозяйственных реформах Петра также лежит печать двойственности и противоречивости. Предприниматели находились под жестким контролем коллегий, которые выдавали разрешение строить заводы, устанавливали цены на продукцию, контролировали производство и сбыт, осуществляли судебную и административную власть и над рабочими, и над заводовладельцами. Петровская модель промышленности была одновременно и новационной, и традиционной. С одной стороны, она опиралась, прежде всего, на крупное мануфактурное производство европейского уровня, а с другой — на трудовую мотивацию предпринимателей, сочетающую государственное регулирование с частной инициативой, на трудовые отношения, в основе которых лежали как внеэкономическое принуждение, так и материальное стимулирование труда. И, тем не менее, проведенные реформы были весьма успешны. Механизм экономического роста, созданный на этих началах, определил безусловный экономический подъем и даже взлет в развитии экономики страны вплоть до конца XVIII века.

      В результате нововведений, расцененных славянофилами как дьявольские козни против традиционных жизненных устоев русского народа, экономика страны достаточно быстро смогла преодолеть отсталость, пусть даже временно. Рудники и металлургические предприятия совершенно бесспорно доказали свою высокую рентабельность, а развитие тяжелой промышленности продолжалось и после смерти Петра.

      Однако надвигался новый век. Экономическое чудо, совершенное Англией, говорило о начале новой эры в развитии промышленности — эры машинной индустрии. Между тем коалиционные воины с Наполеоном 1805 и 1806 — 1807 гг. отчетливо проявили слабость экономического потенциала России.

      Нельзя сказать, что металлургическая промышленность перестала развиваться: с 1801 по 1861 г. прирост выплавки чугуна составил 72 — 73%². Современники с удив-

Стр. 78

лением отмечали и невиданный для того времени рост потребления железа. Из него строились железные дороги, мосты, телеграфы, паровые машины, пароходы и прочие веши, о которых раньше никогда и не помышляли. Однако при сопоставлении темпов развития горнозаводской промышленности в различных странах обнаруживается заметное отставание России, и в первую очередь от Англии — основного потребителя русского металла в XVIII века. Нынешнее производство железа в Великобритании, — констатировала этот факт в одном из своих номеров за 1856 г. «Коммерческая газета», — представляется чрезвычайным как по своей значительности, так и по своему быстрому развитию. В 1796 г. выделывалось только 125 000 т (7 815 000 пуд.), в 1806 г. — 258 000, в 1823 г. — 450 000, в 1830 г. — 670 000, а теперь выделка впятеро более — 3 500 000 т (220 млн. пуд.)»³.

      В такой ситуации Россия не могла выдержать конкуренции с быстро развивающимися капиталистическими странами. В 1859 г. на долю нашей страны приходилось менее 4% (18 млн. пудов) от мировой плавки чугуна (460 млн. пудов). К этому времени ее обошли Англия, годовая выплавка которой составила 234 млн. пудов, Франция — 53, Соединенные Штаты — 52, Пруссия — 24, Австрия — 20, Бельгия — 19 млн. пудов⁴. Россия утратила славу мирового экспортера железа. Если в конце XVIII века годовой объем российского железа на мировом рынке доходил до 3 млн. пудов, то в 50-е гг. XIX века он составлял только 747 тыс.⁵ Отечественного металла не нашлось даже на постройку первой железной дороги, и рельсы для нее пришлось ввозить из Англии⁶. Отставание в области промышленности, от которой непосредственно зависело военное производство, рано или поздно должно было стать одной из причин трагедии, подобной

Стр. 79

Крымской войне (1853 — 1856 гг.), приведшей к унизительному для страны Парижскому миру.

      На протяжении первой половины XIX века предлагалось немало проектов для оздоровления отрасли, однако попытки их осуществить не дали положительного результата. Суть в том, что в итоге обсуждения преобразовательских программ, как это ясно видно с высоты сегодняшнего дня, чаще всего дело начиналось и заканчивалось упорядочением и усилением администрации. А историческое развитие вновь неотвратимо ставило те же проблемы: как заставить промышленность работать по-европейски и в то же время не разрушить традиционное для страны устройство. Затруднительная ситуация постоянно требовала выбора между двумя равно тяжелыми путями развития: либо организация промышленности на европейский манер, для чего необходимы кардинальные реформы, либо сохранение петровской модели промышленности, что в новых условиях XIX века могло обречь страну на еще большее отставание. Изучая историю предпринимательства, нельзя не затронуть эти проблемы и не попытаться разобраться в парадоксах развития отечественной металлургии и экономики в целом, связав их с особенностями трудовой мотивации и экономического мышления в деятельности отдельных предпринимателей Замосковного горного округа.

      Отчего же зависело столь удручающее положение нашей железоделательной промышленности в первой половине XIX в.? Во всяком случае, как показали приведенные материалы, не от недостатка правительственной помощи и опеки. Писатели-экономисты 50 — 60-х гг., занимавшиеся исследованием этого вопроса, пришли к заключению, что застой вызывался технической отсталостью чугуноплавильного дела, слабым использованием новых улучшенных приемов выделки чугуна и железа, благодаря которым железоделательная промышленность в Западной Европе сделала такие быстрые успехи⁷.

      Чтобы разобраться в достоверности такого заключения, обратимся к материалам Замосковного горного округа, который в связи с трудностями сырьевой и энергетической базы более других должен был бы стремиться к совершенствованию произ-

Стр. 80

водства. Материалы описаний заводов дают возможность воспроизвести развитие металлургического производства в крае, проследить ход технической перестройки отрасли. Сразу же отметим, что металлургические предприятия округа обладали теми же типичными чертами, что и на Урале или в каком-либо другом железопроизводящем регионе страны⁸. Важнейшая особенность металлургической промышленности заключается в том, что группы доменных и передельных заводов были составной частью очень сложных структур — горнозаводских хозяйств. Среди них выделялись по своим размерам владения Шепелевых, Баташевых, Мальцовых, дававшие большую часть металла в Замосковном горном округе. Каждое из заводских хозяйств включало в себя помимо металлургической мануфактуры целую систему вспомогательных и подсобных подразделении, обеспечивавших металлургическое производство всем необходимым для его деятельности.

      Площадка для строительства заводов выбиралась с учетом следующих условий: а) близость сырья и топлива; б) наличие достаточно полноводной реки, которую можно использовать как в качестве транспортной артерии, так и для строительства плотины, обеспечивающей энергией водяного колеса все производство.

      Производственный цикл выделки металла рассредоточивался по отдельным доменным и передельным заводам. Металлургическое предприятие представляло собой объединение в рамках одного завода нескольких цехов — доменного, литейного, очистительного, воздушного, молотового, кузнечного, слесарного, кастрюльного, катального, проволочного и др. в зависимости от мощности. Все они выполняли какую-либо функцию в производственном процессе. Изготовление продукции подразделялось на ряд последовательных технологических операций: заготовка сырья — угля, руды, дров; выплавка чугуна; переплавка его в железо или изготовление из него литых вещей и т. п. Все операции осуществлялись посредством ручного труда и различных технических сооружении. Например, изготовление листового железа разделялось на две операции — катальную и дощатую. В катальной продольной полосы железа разогревались, расплющивались по длине между двумя вертящимися цилиндрами и разрезались на листы длиной 1 аршин. В катальной поперечной они снова нагревались и расплющивались по ширине. В дощатой расплющенные листы складывались вместе (до 120 шт.) и после разогрева в печи подавались под молот, который, ударяя по верхнему листу, расширял все нижележащие, доводя их до нужной в торговле тонкости. Потом листы обрезались до заказанных размеров.

      Изготовление кос производилось следующим образом. Выварщики, или клинщики, сваривали вместе томленую сталь и уклад, протягивали клинок; бойщики разбивали его в тонкие полотна, а правщики ручными молотками придавали косе нужную форму; кальщик резко остужал разогретую косу для твердости; отпускальщик вновь нагревал ее, не допуская ломкости; наклепщик частыми ударами выпуклого молотка придавал ей упругость; гладильщик выточенным молотком сравнивал и заглаживал все впадины и выпуклости на поверхности косы; взрезывальщик очищал лезвие от шероховатостей⁹.

      Такую технологию индустриальной, конечно, назвать нельзя. Слишком велико было участие ручного труда и непосредственное воздействие человека на обрабатываемый материал. Об этом же свидетельствуют данные о техническом и технологическом развитии производства за первую половину XIX века. Так, в 1817 г. на заводах И. Р. Баташева было отмечено 33 вида технических устройств, не считая плотин, водяных колес, различных приводов. В зависимости от специализации заводов их количество колебалось, на Выксунском составляя 19, Унженском — 6, Сноведском — 8 и т.д. Общая численность до-

Стр. 105

мен, воздушных печей, катальных станов, горнов, молотов и т.п. по заводам достигала 431 ед., причем на долю Выксуиского приходилось 104, Унженского — 29, Сноведского — 40, Железницкого — 102, Велетминского — 62, Верхнежелезницкого — 94. В число машин и устройств на Выксунском заводе входила одна паровая машина. Технология выплавки чугуна была устаревшей и дорогостоящей. Основным топливом служил древесный уголь, а господствующим источником энергии — водяное колесо¹⁰. Характерным признаком металлургических заводов края начала XIX века была сезонность производства.

      Исходя из обширности круга заводского действия, количества заготавливаемого сырья, энергетических возможностей заводских плотин заводы Замосковного горного округа по материалам 1818 г. разделены нами на три класса. К первому отнесены изобилующие водой, рудами, лесами и производящие чугун до 11 мес. в году, а прочие заводские работы (кричную, прокатно-расковочную и др.) — до 9 мес. Это заводы: Выксунский, Сноведский, Верхнежелезницкий, Велетминский, Унженский, Железницкий И.Р. Баташева (выксунская группа), Гусевский, Сынтульскии, Верхнеунженский, Еремшинский, Мердушинский, Илевский, Вознесенский наследников А. Р. Баташева (гусевская группа), Людиновский, Сукременский И.А. Мальцова.

      Заводы второго класса имели меньший объем производства и ощущали недостаток в некоторых припасах. Действовали они от 5 до 8 мес. в году. Сюда причислены Богдано-Петровский, Сенетско-Ивановский, Ханинский заводы наследников Ф.А. Засыпкина, Верхне- и Нижнепесочинский А.П. Гончаровой, Песочинский, Серенский И.Ф. Масалова.

      Последний, третий, класс составили заводы, испытывающие острый недостаток или в воде, или в рудах, или в лесах, или во всем, где доменное производство продолжалось от 2 до 4 мес. в году. Это такие заводы, как Кирицкий И.И. Боленса, Дубенский Ф.И. Масалова, Неплужский М.И. и П.И. Масаловых, Рябкиискии А.И. Шап-кина, Бытошевский П.И. Ртищевой, Мышегский А.А. Чесменского, Инсарский М.В. Никоновой, Сивиньский, Авгурский Н.Д. Манухина, Виндреевский П.М. Очкиной¹¹.

      Технология получения металла по сравнению с XVIII веком существенно не изменилась ни в производстве чугуна, где по-прежнему господствовала домна, а иногда даже встречались и ручные доменки, ни в производстве железа, необходимыми стадиями которого были кричная и расковочно-прокатная. Чугунное литье по образцам также осуществлялось посредством опок (специальных форм) и называлось опойчатым, а порой производилось непосредственно в песке и глине. Труд работников нередко сопровождался значительными физическими перегрузками и требовал наличия прочных навыков ручной работы. Передача опыта происходила одним и тем же способом — «из рук в руки» при совместной работе мастера и ученика.

      В XVIII — первой четверти XIX века заводы занимались в основном выпуском чугунного посудного литья, гвоздей, выделкой разносортного железа, стали, изготовлением балконных решеток с барельефами, каминов и тому подобной продукции массового спроса. Заводы Ивана Баташева и Демидовых, позже Шепелевых и Мальцовых наряду с этим производили артиллерийские снаряды, ядра, бомбы и даже пушки и, кстати, в этом деле они достигли большого совершенства. В конце 20-х — начале 30-х гг. передовые предприятия начали осваивать машиностроение. Так, например, в 1827 г. на Выксунском заводе было изготовлено для Черноморского Адмиралтейства на два линейных корабля и два фрегата, оборудование массой от 7 до 17 пудов¹². На Сноведском заводе в 1823 г. был изготовлен первый пароход для Оки, а с 1826 г. началось производство паровых и сукнодельных машин с запчастями к ним¹³.

      Таким образом, металлургические заводы в начале XIX века были типичными

Стр. 106

централизованными мануфактурами с широкой концентрацией производства и предельной детализацией отдельных процессов. Благодаря относительно большой для мануфактуры мощности двигателей замосковные заводы имели очень высокопроизводительные для своего времени металлургические печи, которые ничем не уступали английским. И все же техническое перевооружение предприятий на протяжении первой половины XIX века шло медленными темпами, о чем ярко свидетельствуют низкие проценты роста производительности заводов. Материалы за 1852 г. о машинах и устройствах выксунской группы заводов — наиболее передовых предприятий Замосковного горного округа — показывают 33 вида различных технических сооружений. Общая численность машин и устройств была равна 449, среди них: 17 паровых машин, 21 паровик, 16 пудлинговых печей, 7 сварочных печей, 1 рудоподъемная машина, 2 пресса американских, 5 молотов для ковки механических тяжеловесных вещей и т.д.¹⁴ Эти данные свидетельствуют о внедрении в производство машин. Тем не менее процесс перерастания мануфактуры в фабрику был еще только в самом начале. Даже в 1859 г. доля водяной энергии в общей энерговооруженности выксунских заводов составляла 63,3%. На других предприятиях пополнение было еще хуже, оставаясь на уровне конца XVIII века.

      Введение паровых машин на заводах Замосковного горного округа по годам распределялось следующим образом: 1800 — 1820 гг. — 2 паровые машины в 20 л. с., 1820 — 1840 гг. — 13 паровых машин в 332 л. с., 1840 — 1860 гг. — 53 паровые машины в 1 238 л. с. Эти показатели были даже выше, чем на Урале. Технический прогресс в центре в

Стр. 107

связи с острой сырьевой проблемой шел быстрее. Так, в 1859 г. обеспеченность паровыми машинами по Московскому горному правлению (40 действующих заводов) составляла в среднем 30,95 л. с. на 1 предприятие, а по Уральскому горному правлению (141 завод) только 13,36 л. с. По введению новой технологии приготовления железа пудлингованием средняя полоса не отставала от Урала. Там на 1 завод приходилось 28 528 пудов пудлингового железа, а в центре — 27 359. Сырьевой кризис (перебои с древесным углем, рудой) в центральной России не позволял увеличить производство чугуна и железа. Высокая плотность населения края имела своим следствием то, что железные заводы стали выпускать большое количество разнообразных чугунных отливок и железных изделий. Часть цехов перепрофилировалась в машиностроительные производства. Видимо, это определило высокую рентабельность предприятий. Если в среднем по стране (224 завода) за производимые чугун, железо, сталь и разные изделия на 1 завод приходилось 96 875 руб. выручки, то по Замосковному горному округу (44 действующих завода вместе с минеральными) — 104 546 руб. Замосковные заводы добивались преимущества лишь за счет расширения ассортимента продукции, машинизации производства. Показательно, что опыт мартенования, с появлением которого начинается индустриальная эра в металлургии, впервые был поставлен на Людиновском заводе Мальцова, а на Урале подобный проведен позже¹⁵.

      В результате введения новых машин, технологий ассортимент выпускаемой замосковными горными заводами продукции заметно расширился. Наряду с производством посуды, разных сортов железа, гвоздей, кос, которые вырабатывались и раньше, началось изготовление по казенным и частным заказам паровых машин, гидравлических прессов, оборудования для судов, бумагопрядильных, суконно-прядильных и токарных станков, винокуренных аппаратов, приводов, труб, паровых котлов, заводских инструментов, печных приборов, плугов, резок, веяльных и молотильных машин. Ими снабжались города и села, фабрики и заводы всей России¹⁶. Горным заводам центра страны принадлежит одна из ведущих ролей в деле создания отечественного машиностроения.

Стр. 108

      Замосковные заводы специализировались и в области художественного литья. Здесь, прежде всего, заслуживает внимания производство заводов, принадлежащих Шепелевым. Там были сооружены чугунные и железные части Триумфальных ворот перед Тверским выездом, чугунный Москворецкий и Высокопятницкий мосты; по системе, впервые введенной в России, изготовлены металлические изделия для таких памятников русской архитектуры, как Петровский театр, Петровский дворец, Александровский и Кремлевский дворцы¹⁷. Министр финансов отмечал, что эти работы, требующие высокого технического мастерства, тонкости, изящества и вкуса, выполнить «кроме заводов гг. Шепелевых никакой другой завод не может»¹⁸.

      Дальнейший прогресс техники в 50-х гг. еще более совершенствовал и разнообразил ассортимент выпускаемых изделий. С 1854 г. на заводах Шепелева приступили к выпуску машин для пароходов¹⁹. Просмотр контрактов, заключенных в 1855 г. на поставку изделии, позволяет сделать вывод о том, что выксунские заводы в 1855 г. работали по заказу Астраханского порта, изготовляя паровые машины для шхуны с котлами среднего давления и винтовыми двигателями, механические сверла, железные

Стр. 109

тиски, станки для правки железа, винторезные станки, чугунные прессы. Для Каспийской флотилии за тот же 1855 г. была построена винтовая паровая железная шхуна. Для компании пароходства Тюллина и Колчина был сделан 80-сильный железный пассажирско-буксирный пароход. Всего на заводах Шепелева за 9-летие, с 1847 по 1856 гг., было изготовлено 55 паровых машин и 10 пароходов²⁰. Это направление деятельности стало одним из доходных, и в сентябре 1855 г. Шепелевы начали возведение пароходостроительного завода. Для руководства строительством был приглашен англичанин Джонсон²¹.

      На заводах Мальцова в 1854 г. было изготовлено 2 парохода — «Сергий Радонежский» и «Иоанн Богослов» — с двигателями мощностью в 50 л. с. Они были сделаны из железа, имели хорошую отделку и быстрый ход²². Всего же здесь за 5-летие, с 1852 по 1856 г., было сделано для клиперов Каспийского моря 6 пароходных машин высокого давления в 200 л.с. каждая, а также 1 800 железных лафетов, 100 железных пушечных платформ²³. В 1857 г. С.И. Мальцов заключил контракт с пароходным обществом «Меркурий», по которому обязался выстроить для него три железных винтовых парохода. В то же время он имел

Стр. 110

заказы на три пароходные машины для Черноморского флота и до 2 млн. пудов разных снарядов для Брянского арсенала²⁴.

      Заслуживает внимания и тот факт, что машиностроительная продукция замосковных заводов частично заменила собой иностранную и не уступала ей совершенством выделки, высоким качеством и технологическими параметрами. Опекун Мышегского завода, действительный статский советник и кавалер Вяземский, отмечал, что механические изделия и инструменты, изготовленные на заводах шепелевских и мальцовских, «с точностью и чистотою там отделанные, совершенно заменяют выписанные иностранные, и тем самым сберегают России выпуск за границу важных сумм»²⁵. О том свидетельствует и московский генерал-губернатор: «Через снабжение фабрик, мануфактур и заводов разного рода машинами, приводами и аппаратами сохраняются в государстве миллионные суммы, которые в другом случае потребовалось бы на выписку переводить за границу»²⁶. Внутри страны изделия замосковских заводов пользовались заслуженной славой, о чем, в частности, говорят итоги выставок. Так, например, на состоявшейся в 1843 г. Третьей Мануфактурной выставке в Москве был представлен чугун в литых изделиях пяти владельцев частных заводов страны, два из которых (Билибин, владевший Черепецким, и Мальцов — Людиновским и Сукременским) принадлежали к замосковным. Из предметов косного и проволочного производства

Стр. 111

самого большого внимания заслуживали произведения шепелевских заводов. Образцы кричного, полосового, сортового железа были выставлены семью владельцами частных заводов, в числе которых были Мальцов и Шепелев²⁷. Б списке фабрикантов, заводчиков и ремесленников, которым присуждены были награды выставки, значится Мальцов, отмеченный «за отличное чугунное и стеклянное литье»²⁸. На прошедшей в 1853 г. выставке «сельских» и других произведений в Нижнем Новгороде изделия Верхнежелезницкого, Велетминского, Сноведского, Железницкого заводов получили высокую оценку²⁹.

      Веским доказательством высокой качественности изделий замосковных заводов является повсеместный их сбыт. Ими снабжалась вся Россия, и в первую очередь, конечно, внутренние губернии, Украина и Новороссийский край. Московский военный генерал-губернатор отмечал в донесении министру финансов, что чугунное литье и железо разных сортов и видов, произведенные на этих заводах, «известны своим достоинством и развозятся по всей России»³⁰.

      Итак, установлено, что с конца 20-х годов XIX века вначале спорадически, а в 40 — 50-е гг. систематически благодаря новому совершенному оборудованию замосковные заводы переориентировали свое производство на выпуск товаров массового спроса и на машиностроение. Производство машин было доступно в первую очередь выксунским заводам Шепелева и жиздринско-брянским Мальцова. Из других заводов округа обращает на себя внимание только Мышегский, производящий предметы тяжелой индустрии. Остальные дальше производства предметов домашнего обихода и печных приборов, за редким исключением, не шли.

      Проследим эффективность осуществлявшейся технической и технологической перестройки отрасли в крае и особенности реконструкции заводских хозяйств.

Металлургическое производство в Замосковном горном округе в первой половине XIX века получило определенное развитие.

Стр. 112

Прирост выплавки чугуна с 1801 по 1859 г. составил по Замосковному округу 94, а по России — 79%. Это было достигнуто не за счет введения новых заводов, а за счет использования резервов производства, повышения его рентабельности.

      Еще один любопытный момент, который отразили графики выплавки чугуна, связан с динамикой производства. В первой четверти XIX века в этой области наблюдается полный застой и даже падение. Почти весь прирост приходится лишь на последние 25 - 30 лет крепостной эпохи. С этого времени особенно заметными становятся результаты технической и технологической реконструкции. По замосковным заводам с 1825 по 1861 г. прирост выплавки чугуна составил 144%.

      Привлекает к себе внимание и другой факт — чередование периодов спада и подъема выплавки чугуна. С. Г. Струмилин, анализируя состояние обрабатывающей промышленности России XIX века, высказал мысль, что это явление порождено диспропорцией в темпах развития внутренней и внешней торговли по сравнению с развитием промышленности³¹. Конечно, надо учитывать и то, что металлургическое производство первой половины XIX века носило сезонный характер, оставалось зависимым от природных воздействии. В засушливые годы в связи с низкой энергетикой рек выплавка чугуна падала. Однако на рынок железа огромное влияние оказывало прежде всего изменение товарооборота с традиционными для России партнерами. Так, происшедшая в конце XVIII века переориентировка английского рынка на потребление собственного чугуна с последующим его экспортом стала началом глубокого спада его производства в России. Немалыми бедствиями явились континентальная блокада Англии, навязанная России Наполеоном в 1807 г., Отечественная война 1812 г., кризисы английской промышленности 1825 и 1837 — 1838 гг., американо-европейские кризисы 1840 — 1841, 1847 — 1848 гг., международный кризис 1857 г. Бее это также повлияло на состояние внутреннего и внешнего рынка металла.

      Когда в начале XIX века основным для русской металлургии стал внутренний рынок (к 1850-м годам экспорт составлял только 6 — 8%)³², это породило немало трудностей, связанных с реализацией продукции, несмотря на высокие таможенные пошлины на ввозимый из-за границы металл. Огромная масса оставшегося на внутреннем рынке отечественного железа отнюдь не снизила его цену. М. И. Туган-Барановский пишет по этому поводу следующее: «За четверть века русское железо совсем не понизилось в цене, а английское упало больше, чем на 60%. Понятно, что при таких условиях вывоз русского железа за границу должен был сократиться, а внутри страны сбыт железа не возрастал»³³. В результате в 50-х гг. правительство вынуждено было создать комиссию по рассмотрению вопроса о чрезвычайной дороговизне русского железа³⁴. В те годы низкая цена сортового железа и рельсов, изготовленных в Англии и поставляемых во все концы света, обращала на себя всеобщее внимание. Поражало то, что, например, в 1850 г. английский заводчик мог поставить в Петербург шинное железо по цене, к примеру, от 85 до 90 коп. за 1 пуд, тогда как русское железо продавалось по 1 руб. 65 коп. — 1 руб. 70 коп.³⁵

      Материалы работы правительственной комиссии по обследованию металлургической промышленности дают возможность сопоставить динамику образования цен в Англии и России. Возьмем для сравнения данные по двум железоделательным заведениям за 1850 г.: одно из них — в Шотландии, в Дунферлине близ Чарльстона, а другое — в Нижегородской губернии на реке Выксе, принадлежащее Шепелевым. Оба действовали пудлингованием с прокатом железа в сорта посредством паровых машин. Катальный завод в Дунферлине выпускал в неделю почти 300 т (18 600 пудов) сортового железа и имел 24 пудлинговые печи (примерно 775 пудов на 1 печь), шепелевский — соответственно 7 тыс. пудов сортового железа и 8 пудлинговых печей (875 пудов на 1 печь). Дунферлинское заведение работало

Стр. 121

на каменном угле по 3 коп. за 1 пуд, Нижневыксунское — на сушеных дровах по 4 руб. 20 коп. за сажень, что чрезвычайно дорого по сравнению с английским³⁶. Стоимость производства 1 пуда английского железа с учетом всех расходов, включая задельную плату рабочим, средства на амортизацию, налог на капитал в заводских устройствах и провоз до пристаней, составляла 73 коп. серебром, выксунского — 77 коп., т.е. была приблизительно одинаковой. Цена английского железа была стабильной — 86 коп. за 1 пуд, что давало 18% прибыли. Себестоимость шепелевского железа продолжала расти. На нее накладывались казенная попудная пошлина — 2,5 коп. серебром за 1 пуд чугуна, а в переводе на железо — 3,5 коп., пошлины с контрактов и подсменные — 4 коп., накладные заводские расходы 15% со всей стоимости, а с пуда железа — 12 коп. Так пуд стал стоить 97,5 коп. серебром. У Досчатой пристани он продавался по 1 руб. 06 коп. серебром, что давало 8,7% прибыли³⁷.

      Таким образом, русское железо стало на 19% дороже английского (86 коп. серебром за пуд), на 6 — бельгийского (1 руб.), но пока еще осталось дешевле французского (1 руб. 20 коп.) на 13 и прусского (1 руб. 30 коп.) — на 23%³⁸. При дальнейших операциях его цена поднималась еще выше. Контрагент, купивший на шепелевских заводах шинное железо, должен был реализовать его на широком в территориальном отношении внутреннем рынке. Если учесть стоимость провоза, казенные пошлины за право торговли, за контракт и бумагу, плату конторам, магазинам, приказчикам, то окажется, что железо с выгодой для себя он может продать по цене: в Москве — по 1 руб. 45 коп. серебром за 1 пуд, в Харькове — за 1 руб. 56 коп. Разница по сравнению с английским железом достигала 83 коп.³⁹ Как уже говорилось, это происходило, во-первых, из-за падающих на железо косвенных расходов, не зависящих от производства; во-вторых, из-за налогов и податей, которые платил завод; в-третьих, из-за большой стоимости провоза вследствие неудобного сообщения; в-четвертых, из-за медленных оборотов и дороговизны в торговле денег (в центральной России налог на капитал составлял в среднем 12 коп. на 1 руб. в год).

      Что касается качества, то русское железо было несравненно ценнее (особый сорт руд, плавка и выделка железа древесным топливом). Даже англичане для изделий высших сортов вынуждены были по дорогой цене покупать железо в России. Присутствие в каменном угле фосфора делало их железо ломким и хрупким. То же самое можно сказать и об английском чугуне. Русский же чугун был мягким настолько, что рубился зубилом, как железо. Он образовывал стружку, а в плоских изделиях и плитах правился под молотом, как железо. Однако надбавка за качество русского железа не входила в расчеты ценообразования.

      Высокие цены уменьшали спрос на металл и, следовательно, препятствовали увеличению его производства. На всю Россию середины века с 60 млн. населения была одна железная дорога; в некоторых районах страны на тысячи верст не было никакой промышленности, сельский потребитель использовал железо только на соху с двумя железными наконечниками по 15 фунтов каждый и на две сенокосные косы — до 3 фунтов. Ежегодное потребление железа на человека в России исчислялось 6 фунтами, тогда как в Пруссии и Франции — 30, в Бельгии — 1 пудом, в Англии — 3 пудами⁴⁰.

      Монопольное господство промышленников на внутреннем рынке, смягченное лишь в 1851 г. незначительным снижением таможенных пошлин, также не способствовало увеличению технического потенциала отрасли ввиду того, что оно давало возможность получать прибыли не за счет расширения производства, а за счет повышения цен. В этом плане вызывают интерес материалы по заводам Шепелевых. Несмотря на сложную рыночную ситуацию, острую конкуренцию и даже убытки от продажи ряда товаров, производство здесь оставалось

Стр. 122

рентабельным. На 1 оборотный рубль промышленники получали прибыли в 1846 г. — 18,53%; 1847 — 23,24%; 1848 — 25,18%; 1849 — 15,22%; 1850 — 24,20%; 1851 — 25,33%; 1852 — 30,23%; 1853 — 26,51%; 1854 — 14,49%⁴¹. Дальнейшее развитие металлургии находилось в прямой зависимости от всей социально-экономической системы крепостной России. Последнюю же отличали неразвитые рыночные отношения с такими характерными чертами, как малоемкий внутренний рынок, медленный торговый оборот, большие процентные ставки в финансовых операциях, отсутствие хороших путей сообщения и т.д.

      Создался своеобразный порочный круг: в целях развития металлургии правительство всячески продолжало поддерживать ее, тем самым обрекая на отставание. Цена на русское железо в первой половине XIX века зависела не столько от заводского производства, сколько от характера существующих производственных отношений.

      Сильнейшим тормозом для проникновения и широкого внедрения машин в русскую промышленность был крепостной строй. Он не мог обеспечить ни широкий рынок сбыта, без которого невозможна крупная машинная индустрия, ни соответствубщие ей условия труда и уровень культуры. Перестройка мануфактуры в фабрику в условиях крепостного хозяйства протекала замедленно потому, что принудительный труда был дешевле свободного. Не следует забывать и того, что фабричное оборудование из расчета на единицу труда обходится в десятки, а иной раз и в сотни раз дороже ручного на мануфактуре. А значит, в нормах прибыли, т. е. по отношению к вложенным средствам, преимущество фабрики перед мануфактурой было значительно меньшим, чем в нормах прибавочной стоимости по отношению к заработной плате. Предпринимателей же гораздо больше интересовала норма прибыли, чем норма прибавочной стоимости.

      Наличие дешевой рабочей силы стало препятствием на пути технического совершенствования мануфактуры. Более того, содержание этих даровых рабочих рук, выгодное в XVIII веке, на начальном этапе становления мануфактуры, не знавшей столь заметных явлений перепроизводства, в периоды спада вовлекало владельцев в невос-

Стр. 123

полнимые расходы, подрывая тем самым основы функционирования формирующегося рыночного хозяйства. Вот почему в первой половине XIX века участились случаи жалоб заводчиков на невозможность обеспечить работой всю массу крепостных, которые в связи с этим постоянно бунтовали.

      Особенно тяжелым было положение посессионных заводов. Государственный совет, рассматривая вынесенное в 1839 г. представление министра финансов Е.Ф. Канкрина об отмене основных положений посессионной системы, нашел, что «установленные законом правила о посессионных заведениях не соответствуют настоящему положению мануфактурной промышленности и сопряжены с различными неудобствами, из коих главнейшие: 1) обязанность не уменьшать действия фабрик или изменять рода изделий; 2) воспрещение перевозить посессионных крестьян на другую фабрику; 3) ограничение занятий одними фабричными работами...; 4) условия со стороны новых покупщиков содержать заведения на том основании и в том же виде, как находились они у прежних владельцев; 5) строгость узаконений насчет фабрикантов, приведенных в невозможность или не желающих содержать фабрику». Вместе с тем Государственный совет отметил, что «уважений, по которым казна жертвовала своим достижением в пользу частных фабрикантов и допустила изъятие из коренного закона о праве владения крепостными людьми, теперь уже решительно не существует... и что ныне, когда в простом народе распространился дух фабричной промышленности и число вольных рабочих и мастеров быстро увеличивается, удобнее и едва не выгоднее для фабрикантов иметь сих людей по найму, нежели держать собственных и приписных»⁴². Однако для металлургической промышленности эти рекомендации не имели никаких последствий.

      В таких условиях мало чем мог помочь технической и технологической реконструкции металлургической промышленности и издаваемый с 1825 г. «Горный журнал». Он был создан по инициативе директора департамента Е. Б. Корнеева для распространения сведений о новых открытиях по горной части. Малоэффективной оказалась и реформа, проведенная при не-

Стр. 124

посредственном участии Николая I, в результате которой в 1834 г. возник новый административный орган — Корпус горных инженеров. Одновременно Кадетский корпус, названный в 1833 г. Горным институтом, был переименован в Институт корпуса горных инженеров с приданием ему военного устройства⁴³. Техническая реконструкция заводов находилась под контролем государства. Однако заводчики не торопились вводить машины. Видимо, все эти, без всякого сомнения, хорошие нововведения были рассчитаны на более длительную перспективу. Возможно и то, что петровскую модель промышленности уже нельзя было реформировать, а надо было менять полностью.

      Проблема застоя металлургической промышленности России заключалась не столько в технической отсталости отрасли (эта причина была производной), сколько в феодально-крепостнических отношениях. Правительство не желало видеть этих причин. Новая правительственная комиссия, созданная 16 июня 1852 г. для изыскания средств на развитие железного производства в России, свела все обсуждение к вопросу о запретительных таможенных тарифах на ввоз морем иностранного чугуна и железа. Государственный совет высказался о необходимости в целях развития черной металлургии снизить цены на ее изделия, пересмотреть Горный устав, провести разведку железной руды на юге и западе России и осуществить техническую реконструкцию промышленности. Сторонники смягчения тарифа прежде всего указывали на то, что прибыли заводчиков очень высокие и снижение цен на железо не отразится на производстве, народное же хозяйство России только выиграет. Их противники оспаривали возможность получения заводчиками высоких прибылей и утверждали, что смягчение тарифа повлечет за собой разорение заводовладельцев, которые не смогут выдержать конкуренции с англичанами. Это вызовет упадок русской металлургии, а также бедствия для лишившегося заработка горнозаводского населения.

      Комиссия выработала следующие условия, которые должны были соблюдаться при пересмотре тарифной системы.

      «1. Возможное соперничество с иностранным железом, но такое соперничество, которое возбуждало бы, а не подавляло нашу промышленность.

      2. Понижение цен на железо в такой мере, чтобы оно, совершаясь не иначе как постепенно, без крутого и чувствительного изменения оных, в особенности внутри Империи, не было сопряжено с вредом для нашей железоделательной промышленности.

      3. Воспрепятствование впуску иностранного железа в известные местности, дальше коих соперничество его могло быть вредно»⁴⁴.

      В ходе работы комиссии высказывались мнения о большей эффективности труда вольнонаемных рабочих, нежели крепостных, но четкой позиции никто не решился занять, считая, что в современной обстановке это приведет к упадку производства.

      11 мая 1857 г. Александром II был утвержден новый умеренный протекционистский тариф, который допускал иностранный металл на русский рынок. Примерно с этого времени начинается падение производительности заводов. Отмена крепостного права еще более ухудшила положение в заводском производстве. В тот сложный для развития металлургии период каждое заводское хозяйство по-своему изыскивало средства на существование и поддержание производства. Одни заводовладельцы были более находчивыми и смогли приумножить свои богатства, а другие оказались не в силах приспособиться к новым условиям рынка и, разорившись, ушли с исторической арены.

      Динамика выплавки чугуна позволяет выявить два типа функционирования заводских хозяйств. Первый тип характерен для так называемых передовых производств. Сюда можно причислить выксун-

Стр. 125

ские заводы И.Р. Баташева (позже шепелевские) и мальцовские заводы. Их отличают короткие периоды спада и заметные темпы прироста выплавки чугуна. Ко второму типу относятся гусевские заводы наследников А.Р. Баташева и многие другие, с глубокими спадами и незначительными процентами прироста. Различия в показателях порождены в основном особенностями хозяйствования, а также спецификой применения новых машин и технологий. Если на Выксе первая паровая машина, сконструированная крепостными механиками Лукиным и Ястребовым, была введена в действие еще в 1815 г., а с 30-х гг. заводы Шепелевых завоевывают себе славу передовых в металлургической промышленности России, то на других начало технического прогресса относится к предреформенному времени.

      Производственные мощности шепелевских заводов к 1860 г. несоизмеримо возросли. В 1859 — 1860 гг. на Выксунском заводе насчитывалось 10 цехов, Сноведском — 9, Берхнежелезницком — 12, Велетминском — 13. Корпуса были каменные, крытые железом, часть заводских зданий — двухэтажные⁴⁵. Между цехами проложена рельсовая дорога. Всего при заводских устройствах действовало 20 паровых машин мощностью в 592 л. с. На некоторых предприятиях доли паровой и водяной энергии были примерно одинаковыми. Пудлингование, наиболее прогрессивная в то время технология выделки железа, ста-

Стр. 126

ло основным способом его изготовления. Под влиянием потребностей рынка значительно изменились ассортимент выпускаемой продукции и характер производства. Машино- и пароходостроение попали в число наидоходнейших статей, давая стабильно не менее 20% прибыли⁴⁶.

      Быстро пошла в гору предпринимательская деятельность И.А. Мальцова. Металлургическим производством он занялся с 1820 г., когда купил железные заводы наследников Демидовых — Брынский, Есенковский, Сукременский, Быровский и Людиновский. Сравниться с Шепелевыми он, конечно, не мог, но в скором времени его заводы также завоевали себе славу передовых в России⁴⁷. Еще до 1820 г. И. А. Мальцов был человеком известным в деловых кругах. Начинал он с постройки силикатных предприятий: в 1765 г. — стекольная фабрика «Стеклянная Радица», затем в 1780 г. в приобретенном поместье в Дядькове Орловской губернии — хрустальная фабрика, в 1785 г. — Черпятинская (Старь) стекольная фабрика и в 1799 г. — Знеберская посудная стекольная фабрика. Одновременно им же сооружены стекольные фабрики в Рославльском уезде Смоленской губернии (Щеткинская и Прышанская). Помимо стекольного производства И.А. Мальцов приобретал и строил винокуренные заводы: Любохонский, Семиобратский, Крапивенский, Епишевский и Марачевский. Ко всему этому возводил разного рода вспомогательные предприятия: кирпичные, канатные, маслобойные. В деревне Верхи им был построен сахарный, в Любохоне — рафинадный завод.

      Железоделательные заводы Людиновский и Сукременский были приобретены И. А. Мальцовым для постройки на них оборудования и обеспечения бесперебойного действия его обширного производства. Однако вскоре на его заводах чугуноплавильное и литейное дело становится наиболее прибыльным. Он вводит машиностроение в Людинове, приобретает в 1839 г. у Гончаровых Любохонский, Верхне- и Нижнепесочинский заводы, у Каверина арендует Хотьковский доменный завод, построенный в 1803 г., у подполковника И. Афанасьева покупает Радицкий железоделательный завод.

      В 30-х гг. XIX века владения, принадлежащие И.А. Мальцову, занимали площадь около 2 000 кв. верст и были расположены на территории трех смежных уездов трех губерний в водоразделе бассейнов Оки и Десны вдоль судоходной Болвы. Ему принадлежали в Орловской губернии Радицкая стекольная, Дятьковская хрустальная, Чернятинская (Старь) стекольная Знеберская посудная фабрики, а также анало-

Стр. 127

гичные (Щеткинская и Прышанская) в Смоленской. Примерно половина вотчины находилось в Жиздринском уезде Калужской губернии, 2/5 — в Брянском Орловской и немногим более 1/10 — в Рославльском уезде Смоленской губернии. Здесь располагалось более 20 крупных предприятий, не считая десятков мелких и вспомогательных.

      Славу мальцовским заводам принес новый владелец — Сергей Иванович, к которому имение перешло в конце 30-х гг. К этому времени он уже сделал блестящую военную карьеру и в чине генерала вышел в отставку. Благоустройству своего обширного заводского хозяйства он посвятил 30 лет жизни и довел его, по мнению современников, до «цветущего состояния». Особое внимание он уделял развитию машиностроения, бывшего до этого преимущественно импортным. Если с. Дядьково было у него центром развития стеклянного дела, то Людиново стало очагом машиностроительного производства. Мальцов внимательно следил за всеми техническими усовершенствованиями, для введения которых приглашал иностранных знаменитостей. Новые доменные печи, к примеру, строил профессор Дорн из Тюбингена, железопрокатные мастерские — профессор Лафтиан Белл, механизацию производства вводил известный Жаккар, станки которого знала вся Европа⁴⁸.

      На мальцовских заводах осваивалось строительство паровых машин, которые хорошо зарекомендовали себя на Тульских заводах и в Петербургском арсенале; отсюда вышли первые винтовые двигатели для военных кораблей и первые паровые молотилки, успешно конкурировавшие с английскими. На заводах Мальцова были построены и первые пароходы для Десны и Днепра, а в

Стр. 128

1858 г. — три «американских» парохода для Волги; эти «три колосса по 300 сил и в 230 фут длины, — по мнению очевидцев, — вызывали удивление всего прибрежного населения». Для освоения пароходостроения приглашался знаменитый шведский ученый и инженер Нистрэм. Здесь же была выстроена и первая газовая печь мартеновской системы. Для ее устройства приглашался английский инженер Кинкель, изобретатель новой системы сталеварения и так называемой сименсовской стали⁴⁹. По предложению Мальцова император Николай I дал распоряжения Горному департаменту о развитии в России рельсопрокатного производства. В 1841 г. с завода вышли первые русские рельсы, изготовленные путем пудлингования, а в 1844 г. Мальцов начал снабжать ими и чугунными водопроводными трубами Петербургско-Московскую железную дорогу. Заводы Шепелевых представили первые образцы рельсов только в 1844 году⁵⁰. В 1850 г. у Мальцова было 7 металлургических заводов: Людиновский, Сукременский, Верхнепесочинский, Нижнепесочинский, Иваново-Сергиевский, Радицкий, Любохонский.

      Как видим, техническое перевооружение предприятий, как шепелевских, так и мальцовских, несколько уменьшило рост себестоимости продукции, расширило ее ассортимент, повысило качество. В результате выросла производительность заводов, их конкурентоспособность.

      Заводы других владельцев долгое время продолжали работать традиционными способами, следствием чего стало их постепенное отставание. Они дольше и острее ощущали влияние спада металлургической промышленности и лишь с конца 30 — начала 40-х гг. вышли по выплавке чугуна на уровень кануна XIX века. Два завода — Виндреевский и Инсарский, не выдержав конкуренции, закрылись. Однако новые веяния века не обошли стороной и эту группу предприятий. Наиболее заметные изменения в динамике выплавки чугуна отмечены в 50-е гг., когда на большинстве из них были проведены реконструкции производства, введены паровые машины, изменены технологии выделки металла, в результате чего значительно поднялась производительность.

      К трудностям рыночной ситуации каждый из владельцев приспосабливался также по-своему. Традиционная техника сбыта продукции осуществлялась через ярмарки. В материалах комиссии по обследованию металлур-

Стр. 129

гической промышленности по этому поводу сказано следующее: «Нижегородская ярмарка представляет главный центральный пункт, и установившиеся здесь цены служат основанием для продажи железа на прочих пунктах. Большая часть заводчиков привозили к ярмарке все свое железо для оптовой продажи, которая совершается преимущественно в кредит и на сроки отдаленные (в большей части на один год) с задатком 1/4, а иногда 1/3 наличных денег или же вовсе без задатка. Продажа на наличные деньги если и осуществлялась, то при незначительном понижении кем-либо из заводчиков своих цен. Однако и на это торговцы нелегко склоняются, предпочитая, во всяком случае, выгодности денежной покупки сделки кредитные, при которых равномерно они делают затруднения в назначении задатков. Вообще главный расчет торговцев состоит в том, чтобы на ярмарке как можно меньше задолжать собственного капитала и приобрести возможно большее количество железа на кредитные сделки. Заводчики между тем, не имея между собой единодушия в торговле, спешат один перед другим, чтобы скорее продать свое железо, причем каждый старается преимущественно сбыть свою партию целиком гуртовым покупателям, которые тут же из рук в руки перепродают покупаемые партии городовым торговцам, хотя также с кредитом, но по цене возвышенной. Таким образом, на Нижегородской ярмарке торговля железом зависит не столько от обстоятельств, как от произвола торговцев, и цена на товар, пока он находится еще в Нижнем Новгороде, уже возвышается от торговых спекуляций»⁵¹.

      В 20-х гг. владельцы гусевских заводов, обеспокоенные постоянно увеличивающейся нерентабельностью производства, ввели новую систему продажи путем заторжек, т. е. по письменным требованиям покупателей⁵². В 30-х годах по тем же причинам на новую

Стр. 130

систему перешли и на Выксе⁵³. Постепенно заводы почти утратили прежнюю самостоятельность в сбыте своей продукции. Все продавалось по контрактам вперед на год или два торговцам железом. «Заключивший такой контракт торговец обязан еженедельно принимать выработанное заводами количество железа и вносить в главную контору наличные за оное деньги»⁵⁴. Контрагенты (2 — 4 лица) имели при заводах конторы и складские магазины. Принятый товар они отправляли сухим или речным путем, в зависимости от времени года и спроса на него, в разные города России. Такой порядок реализации продукции превращал торгового капиталиста как бы в совладельца предприятия. Договоры, по свидетельству самих контор, носили кабальный характер, не только определяли закупочные цены, но и диктовали сорт и количество необходимого товара, наиболее выгодного и прибыльного для подрядчика⁵⁵.

      Со второй четверти XIX века в России среди торговцев железом весь главнейший сбыт монопольно держал торговый дом Барковых; с 50-х гг. укрепляют свои позиции Пастуховы и Рукавишниковы. Любопытно, что первые — некогда крепостные служители А. А. Баташева, отпущенные им в 1816 г. на волю⁵⁶. В том же году Дмитрий и Никифор Сергеевичи Барковы перешли в купечество⁵⁷. Их предпринимательская деятельность не ограничивалась только торговыми операциями, с 40-х гг. они взяли в аренду рудные работы по заводам наследников Шепелевых, Баташевых⁵⁸, а с начала 60-х гг. в ведомостях по Замосковному округу за ними значились металлургические и минеральные заводы⁵⁹.

      Появление посредников в лице различных торговых компаний, взявших на себя сбыт продукции, а также частично приготовление припасов, говорило о дальнейшем прогрессе в развитии мануфактуры и общественном разделении труда. В результате к 50-м гг. почти все замосковные заводы реализовали свою продукцию вне Нижегородской ярмарки. Железо подмосковных заводов развозилось в основном по центральной России и покупалось преимущественно на выделку скобяного товара, чем главным образом промышляли крестьяне Нижегородской, Ярославской, Тверской, Новгородской и Владимирской губерний⁶⁰.

      Лишь небольшая часть заводчиков самостоятельно реализовала товар, объединяя в одних руках его производство и сбыт. К примеру, купец Манухин, владелец Сивиньского и Авгурского заводов, показал в записке за 1828 г., что выделываемое же-

Стр. 131

лезо на продажу он отвез в Саратов на 6 000 руб., Елей — на 5 500, на Макарьевскую ярмарку — на 1 500, Михайловскую — на 1 500 руб. (итого на 14 500 руб.), а «прочее», по его сведениям, продается при заводе. Произведенная на Авгурском заводе посуда была продана в Саратове на 8 000 руб., Оренбурге на 10 000, на ярмарках: Нижегородской на 30 000, Корсунской — на 1 800, Пензенской — на 1 000, Нижнеломовской — на 1 200, Ростовской — на 4 000, Урюпинской — на 5 000 и Михайловской — на 3 500 руб. Итого на 64 500 руб. продукции было продано на стороне, а остальная часть реализовалась при заводе. Как видим, география рыночных связей промышленника средней руки была достаточно широкой. Он был одновременно и купцом, и заводовладельцем. Чтобы рационально вести свое хозяйство, Манухин жил при заводе, имел хорошее имение с зимним садом и оранжереей. За заслуги в развитии промышленности он был награжден званием "Почетный гражданин"⁶¹.

      Однако отдельные опыты рационального хозяйствования не могли ускорить развитие металлургии. Нужна была не только коренная перестройка в производственных отношениях, но и революция в мышлении предпринимателей. Заводовладельцы не смогли выработать новой трудовой мотивации, в основе которой лежали бы стимулы рационального расходования средств и для своего блага, и для пользы Отечества. В большинстве своем они остались в плену дворянской социальной психологии с ее традициями мотовства и праздности, пренебрежительного отношения к деньгам.

      Ярким свидетельством тому были банкротства заводовладельцев. В начале XIX века деловой мир был удивлен невиданным опустошением заводов наследников А.Р. Баташева — некогда богатейшего человека страны. Несколько позже такая же участь постигла владельцев выксунских заводов. Примерно так же сложились судьбы многих других заводов. Инсарский завод М. В. Никонова и Виндреевский П. М. Очкиной прекратили свое существование еще в первой

Стр. 132

трети века. Рябкинский завод за долги с 1822 г. находился под опекунским управлением⁶². Состояние его не улучшалось. В 1832 г. долги производства исчислялись 61 964 руб.⁶³ Известный заводосодержатель Ярцев, который в этом же году приобрел его за 61 600 руб., тоже не смог выправить положение⁶⁴. В 1860 г. из-за отсутствия лесов и нерентабельности производства предприятие закрылось⁶⁵. Не в лучшем финансовом состоянии находились заводы других владельцев.

      В числе проблем, с которыми столкнулось правительство при обсуждении перспектив развития промышленности, был феномен бюрократии, а иначе говоря, характера политической власти. Самодержавие под влиянием модернизаторских идеи, как уже отмечалось, поддержало развитие горнозаводского промысла. Сочетание частного интереса и государственной поддержки послужило основанием быстрого расцвета металлургии в XVIII века, однако это же самое государственное регулирование в первой половине XIX века подавило предпринимательскую инициативу. В связи с открытием Московского горного правления произошло в некоторой степени даже огосударствление промышленности. Заводовладелец без соответствующего разрешения не только не мог изменить профиль завода, но даже и ввести там какие-нибудь усовершенствования, к примеру поставить паровую машину. В основе всех этих нововведений лежали благие намерения — поставить под контроль развитие стратегически важной для страны отрасли. Результат оказался прямо противоположным, даже, несмотря на значительные, в сотни тысяч рублей серебром, ссуды, выдаваемые правительством заводам, и такие меры, как отстранение от управления наиболее нерадивых заводчиков, отдача имений обанкротившихся владельцев в опеку и даже привлечение к судебной ответственности виновных в разорении имений. Российская промышленность так и не смогла конкурировать по темпам развития с европейской.

      Созданный в связи с осуществляемой политикой государственного попечительства бюрократический аппарат оказался бесконтрольным. Система управления через управляющих и приказчиков давала возможность для различных злоупотреблении, а вмешательство центральных органов власти порождало лишь безответственное отношение к служебным обязанностям. Заводское производство интересовало всех лишь с точки зрения личного обогащения.

Стр. 133

      Многие заводовладельцы имели смутное представление о заводских делах, и их отношения с предприятиями ограничивались чаще всего получением денег из заводских касс, да редкими справками о состоянии бюджета. Неудивительно, что генерал-майор Масалов, владелец Неплужского завода, когда стоял вопрос о продаже предприятия за долги и горные недоимки, продолжал требовать от управляющего, чиновника 14-го класса Пенкина, выполнения заказа для Петербургско-Московской железной дороги. За невыполнение угрожал доведением дела до сведения министра финансов, обвинял чиновника в развале производства. В ответ на это управляющий Пенкин просил Московское горное правление «объяснить генерал-майору Масалову настоящее положение завода, которое, как видно из письма, совершенно ему неизвестно, и при котором требуемые им болванки выкованы быть не могут»⁶⁶. Владелец Песочинского и Серенского заводов купец Маслов, как видно из показании рабочих, «сумнительно уверился в одном управляющем, а в заводе близу сорока лет уже не был»⁶⁷.

      Владельцы многих заводов большую часть времени находились в Москве и Петербурге. Там они пользовались всеми прелестями столичной жизни, развлекаясь театрами и кутежами. В 1833 г. петербургский военный губернатор писал во Владимир об И.Р. Баташеве: «По имеющимся сведениям, Баташев предается пьянству, расточает имение и, запродав оное Шервуду-Верному, не удовлетворяет поступивших на него, Баташева, исков. Я предписал Санкт-Петербургскому управлению благочиния остановить выезд его отсюда и сделал представление Правительствующему Сенату на предмет учреждения опеки над самим Баташевым»⁶⁸. 23 ноября 1833 г. над И.Р. Баташевым «за невоздержанную его жизнь и пристрастие к горячим напиткам» была назначена опека. Подобных примеров можно привести немало.

      Таким образом, первая половина XIX века для металлургической промышленности была временем, когда дальнейшее ее развитие приходило во все большее противоречие с существующим строем. Все резче проявлялось несоответствие новых производительных сил и производственных отношений со старой феодально-крепостнической системой. Однако сводить этот процесс лишь к вопросам деградации производства, основанного на крепостном труде, было бы неверно. «Кризис в сфере дворянского пред-

Стр. 134

принимательства протекал в более сложных и противоречивых формах, чем принято думать»⁶⁹.

      До 1861 г. мануфактура с крепостным трудом в металлургии России занимала ключевые позиции в производстве. В 1859 г. по Замосковному горному округу значилось 42 завода. Из них только 5 были основаны на вольнонаемном труде. Всего по округу было выплавлено 3 459 947 пудов чугуна, заводами с вольнонаемными рабочими — 443 071 пуд, что составляло только 12,8% от всей выплавки⁷⁰.

      За первую половину XIX века часть дворянских и посессионных заводов закрылись, другие перешли в арендное пользование купцов. Тем не менее, производство прогрессировало, хотя и медленными темпами. В условиях нарастающей конкурентной борьбы часть заводчиков обнаруживали способность чутко улавливать новые веяния и учитывать их. Это нашло выражение в совершенствовании технической базы производства, его специализации, в применении новых форм сбыта продукции и т. п. В таких противоречиях и заключались метаморфозы развития: происходило не только сокращение числа вотчинных и посессионных заводов, но и постепенная эволюция части их к новым, более прогрессивным формам общественного производства, к передовым методам хозяйствования. Другое дело, что все эти новации не смогли заставить промышленность работать по-европейски.

      Пример России показывает, что несоответствующая процессу индустриализации система социальных ценностей может задерживать экономическое развитие и мешать ему, но подавить его она не способна. В конце 50-х гг. из двух одинаково отвергнутых вариантов исторического развития Россия сделала выбор. Она отказалась от сохранения существующих порядков, обрекающих страну на отставание от Европы, и вступила на путь реформ, с которыми связывала надежды на будущий прогресс.