Новости исторического факультета

17 марта 2014 года в рамках научного семинара "Русь Средневековая" д.и.н., профессор Н.С.Борисов выступил с докладом "Чума и возвышение Москвы", который представляет собой некоторые наблюдения в рамках сложного и малоизученного вопроса о последствиях для Руси опустошительных эпидемий чумы в середине и второй половине XIV столетия.

Народонаселение. Отсутствие в источниках сколько-нибудь точных сведений о людских потерях заставляет ограничиться пунктирными предположениями. Чума резко сократила численность населения Руси. Следуя европейским показателям, можно говорить о потере примерно трети от общей численности населения. Самую обильную жатву чума всегда собирала в городах. Несколько утрируя, можно сказать, что после чумы Русь из "страны городов" превратилась в страну деревень. Учитывая двух- и трехдворную структуру русских деревень, а также их обособленность и самодостаточность, можно думать, что крестьянское население имело гораздо больше шансов избежать заразы, чем городское.

Власть и собственность. Чума способствовала концентрации земли и власти. Выморочные вотчины пополняли фонд родовых боярских вотчин и княжеский домен. Численное сокращение княжеских семей увеличивало владения оставшихся в живых Рюриковичей.

Деньги. Чума вызвала упадок торговли и ремесленного производства. Дороги были перекрыты заставами, ворота городов закрыты, а торговые площади опустели. Общение стало смертельной опасностью. В этих условиях поступление налогов и разного рода торговых пошлин в княжескую казну резко сократилось. Одновременно в результате высокой смертности выросли цены на товары и услуги, которые всё еще оставались на рынке. На фоне всеобщего обнищания казна московских князей, собранная Калитой и пополненная Семеном Гордым, получила безусловное первенство.

Орда. Обнищание страны в результате чумной эпидемии сказалось и на русско-ордынских отношениях. Можно полагать, что князья, ссылаясь на последствия чумы, пытались сократить размеры "выхода" и отодвинуть сроки его уплаты. Орда до известных пределов шла навстречу этим просьбам. И не отсюда ли хан Джанибек получил от русских летописцев имя "доброго царя"? В этих условиях вполне естественной выглядела идея новой переписи податного населения Руси. Однако занятые своими усобицами ордынцы не имели времени для подобных мероприятий. Обстоятельства заставили их всё же заняться этим вопросом вплотную. Сильный "мор" в степях в 1374 году оставил Мамая без воинов и средств к их найму. По-видимому, в этой связи он и потребовал от великого князя Дмитрия Московского немедленного расчета по всем финансовым обязательствам, вероятно, в рамках всей системы великого княжения Владимирского. Но московский князь, владения которого также в этом году были охвачены новой волной эпидемии, ответил отказом. Так в истории Москвы возникло знаменитое "розмирие с татары и с Мамаем" – первый шаг на пути к Куликовской победе.

Церковь. В Западной Европе две страшные эпидемии «черной смерти» в середине XIV в. вызвали всплеск покаянных настроений, вылившийся в массовое движение флагеллантов. Эти «бичующиеся» в экстазе наносили себе глубокие раны плетьми с железным наконечником. Обличая пороки церкви, они считали, «что дорога к спасению идет за пределами церковных структур, вдали от авторитета папы и общепринятых литургий» . Всплеск религиозного энтузиазма в его самой крайней форме, вероятно, имел место и на Руси. Церковные летописцы обходят эту тему. Но не отсюда ли – из покаянных настроений перед лицом неминуемой гибели – выросло зародившееся в середине XIV столетия движение новгородских стригольников, исповедовавшихся на площадях у покаянных крестов и напряженно искавших прямых путей общения с Богом?

Около церковных стен искали спасения тысячи обездоленных, потерявших во время «великого мора» семью, друзей и средства к существованию. Чудом избежавшие смерти люди жаждали новых чудес. Этот поток почти безумных энтузиастов не вмещался в русло существовавших в то время церковных институтов.

В западноевропейских странах именно монашество оказалось на переднем крае духовного противостояния ужасам эпидемии. В то время как приходские священники зачастую бежали из городов, спасаясь от заразы, монахи нищенствующих орденов мужественно шли исповедовать и причащать умирающих, совершали по ним заупокойные службы.

На Руси ничего подобного не происходило. Городские и пригородные монастыри жили по особножительному уставу и фактически являлись «подсобным хозяйством» своих ктиторов. В этих обителях процветала частная собственность, а образ жизни инока зависел от его личного богатства. Особножительные монастыри, в силу своей "обмирщенности" не могли стать рассадниками жертвенности и героизма, не могли должным образом освоить поток пожертвований, принять толпы новых братьев и оказать помощь обездоленным. А главное – они не могли превратить религиозный пыл людей, спасенных Богом от «черной смерти», в "системные" подвиги благочестия. Эту задачу могли решить только стройные, как македонская фаланга, и способные к бесконечному воспроизведению своей четкой структуры монастыри общего жития. Их быстрое распространение во второй половине XIV – первой половине XV вв. стало своего рода "монастырской реформой".

Москва. Источники указывают на относительно благополучное прохождение Москвы через бедствия "великого мора" 50-х и 60-х годов XIV столетия. Об этом же свидетельствуют и крупные военно-политические мероприятия, осуществленные московскими князьями в этот период. Это и получение Иваном Красным ярлыка на великое княжение в 1354 году вопреки сопротивлению сильной коалиции князей и Новгорода. И получение владыкой Алексеем в Константинополе митрополичьей кафедры . И успешная война с суздальско-нижегородскими князьями. И строительство московской каменной крепости. Причины этого благополучия были самыми разнообразными, а следствия – вполне однозначными.

Перефразируя известный афоризм Карамзина "Москва обязана своим величием ханам", можно с известной долей преувеличения сказать, что Москва обязана своим величием милости чумы.