В структуре учебной программы Московского университета со времени его основания до принятия нового Устава в 1804 г. не было самостоятельной кафедры астрономии. Однако это не означает, что астрономия была совершенно исключена из круга преподавания. Можно предположить, что элементы астрономии включались в курс физики, который читался профессором прикладной математики и опытной физики И.А.Ростом. Косвенным свидетельством тому, в частности может служить рассказ Н.М.Карамзина, включенный им в известное его произведение “Письма русского путешественника”. В нем описана встреча с прославленным философом и астрономом, ректором Кёнигсберского университета, Иммануилом Кантом. Беседа состоялась в 1789 г., когда молодой Карамзин, слушавший лекции в Московском университете, оказавшись в Кёнигсберге, счел своим долгом посетить “славного Канта, глубокомысленного тонкого метафизика”. Краткий отчет о беседе свидетельствует о знакомстве Карамзина с трудами ученого, а восхищение им “историческими и географическими знаниями” Канта указывает на уважительное отношение к науке, прививавшееся в стенах Московского университета. Кроме того, проезжая затем ночью через маленькое местечко Фрауенберг, Карамзин досадует, что не может увидеть тех комнат, в которых жил знаменитый математик и астроном Коперник. Его оценка значения открытия Коперника высказана в весьма остроумной форме: “И таким образом пифагоровы идеи, над которыми смеялись греки, верившие своим чувствам более нежели философу, воскресли в системе Николая Коперника”.

В работе “О начальном периоде истории астрономии в Московском университете” историк науки С.Н.Корытников (ИАИ, 1956) указывает на существование свидетельств того, что еще в 60-70 гг. 18 в. в Академии Наук в Санкт Петербурге рассматривался вопрос о строительстве астрономической обсерватории для Московского университета.

В конце XVIII века в Европе бурно развивается наблюдательная астрономия. В частности в 1798 г. вступила в строй известная немецкая обсерватория в Готе, на базе которой было основано знаменитое Астрономическое общество "Astronomishe Geselschaft". Потребность в обсерватории безусловно ощущалась в среде университетской общественности. Об этом свидетельствует появление интереса к асторономии у учеников проф. И.А.Роста, М.И.Панкевича и будущего ректора университета П.И.Страхова, написавшего в 1791 г. диссертацию на тему “О движении тел вообще и в особенности звезд небесных” и работу “Записки о наблюдениях течения большой кометы, явившейся в сентябре 1811 г.”. Обе рукописи, по-видимому, сгорели во время пожара 1812 г.. М.И.Панкевич впервые прочел курс лекций по астрономии на русском языке в 1791 г.. С деятельностью Панкевича связан переломный момент в преподавании астрономии. А именно, к теоретическому изложению предмета присоединились “приучения студентов к употреблению астрономических орудий”. Как свидетельствует Шевырев в “Истории Московского университета” к 1800 г. было приобретено небольшое собрание астрономических снарядов, которые погибли во время пожара в 1812 г..

Итак, обсерватория была построена в 1804 г., но недаром даже в чисто бухгалтерском документе она названа учебной. Она не могла удовлетворить М.Н.Муравьева, ставшего попечителем университета в 1803 г.. В первом же своем отчете за 1803 г. М.Н.Муравьев писал: “Университет не имел астрономической обсерватории с надлежащими инструментами. Физический кабинет хотя и был обилен машинами и снарядами, но уже значительно устарел и отстал от науки”. Отстал от науки – это замечание подчеркивает удивительную проницательность Муравьева, никогда не выезжавшего за границу, но четко улавливавшего дух времени. В письме к чиновнику министерства народного образования В.Н.Каразину, опубликованному в журнале “Русская старина” за 1900г изложена его оценка назначения Московского университета. “Что касается до МУ, то для доставления ему всей деятельности и влияния, каковых он может быть способен, комитет (созданный для написания нового устава МУ) устремил свое внимание как раз на рассмотрение недостатков, препятствующих исполнять совершенно назначение свое, так и приискание истинных способов увеличить приносимую им пользу”.

Первые заботы о планомерном и надлежащем преподавании астрономии принадлежат попечителю учебного округа в 1803-1807 годах Михаилу Никитичу Муравьеву (1757-1807), который тотчас по назначению его попечителем решил улучшить преподавание естествознания в Университете”. Муравьев обратился к известному немецкому астроному Боде, бывшему к тому времени уже почетным академиком Петербургской Академии наук. В письме он просил рекомендовать для работы в Университете астронома, имея в виду и постройку настоящей астрономической обсерватории. Кроме того, как приводится в “Истории Московского университета” Шевырева: “доставил я в Университет удобный для больших наблюдений Григорианский телескоп, Кериевой работы, выписал из Лондона Арнолдов хронометр и заказал у Берже, искусного художника астрономических орудий, большой регулятор и полный круг величиной три фунта в диаметре”. Муравьев поручил также проф.Панкевичу подготовить двух студентов для наблюдений на этих инструментах. Не обучал ли Панкевич студентов в построенной к тому времени учебной астрономической обсерватории? К инструментам, выписанным Муравьевым, прибавился астрономический экваториал работы английского художника Шорта, пожертвованный в 1805 г. П.Г.Демидовым. Все эти инструменты указывали на серьезные намерения Муравьева добиться постройки настоящей астрономической обсерватории. Он уже понимал, что обсерватория должна находится изолированно и лучше подальше от центра города. Так сохранилась запись в бумагах Муравьева, касающихся МУ, там есть такие слова: “Преднамереваясь основать Обсерваторию, ласкался я получить выгодное местоположение вне города и для построения оной (получить) одного из сотрудников главного Берлинского астронома Боде…”. Христиан Фридрих Гольдбах (1763-1811), рекомендованный Боде, приехал в Россию осенью 1804 г. Преподавание астрономии Гольдбах осуществлял в 1805-1811 годах. Для практических занятий определялось особое время: “ дни и часы для показания звездного неба и наблюдений назначены будут, смотря по погоде”. Но использовал ли Гольдбах учебную обсерваторию на крыше остается пока неизвестным. Собственные наблюдения для определения широты, покрытия звезд Луною и др. он производил в одной из комнат своей квартиры в ректорском доме. Как пишет проф.Драшусов в его биографии "комната его квартиры служила ему обсерваторией”.

Конец учебной обсерватории МУ очень ярко описан Любавским со слов очевидца пожара в 1812 г. Штельцера: "в половине второго ночи увидал охваченную пламенем деревянную обсерваторию на главном корпусе…. Пожар с чердака проник внутрь главного корпуса и он в течение ночи весь выгорел”.