Васильева О.А.

Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова

То, что эпизод с потерянным ребенком-”Осирисом”, выходит на первый план в текстах поздних авторов, вполне объяснимо. Прежде всего, в греко-римскую эпоху образ Исиды полностью затмевает образ Осириса, она становится вселенской богиней, рядом с которой особую роль играет уже не ее супруг, а ее сын, маленький Хор. Кроме того, отождествлению Хора и Осириса способствовали некоторые мифологические параллели в рамках греко-египетского синкретизма, основанные на отождествлении Осириса с Дионисом и Исиды - с Деметрой (cf. Herod. II. 42, 59). Диодор в одном и том же тексте приводит две различные версии рождения “второго Диониса” (=Осириса): он не только сын Зевса и Семелы, но также—сын Зевса от Ио, дочери Инаха (Diod. III.74). В силу давней традиции отождествления Ио с Исидой (Apollod.II.1.3) Осирис косвенным образом превращается здесь в сына Исиды. В одном орфическом гимне Исида называется “матерью”, а не женой Диониса (Hymn. orph. XLII, ed. Abel). Отголоски повествования о скитаниях Деметры в поисках Персефоны есть в рассказе Плутарха о скорбных странствованиях Исиды в поисках Осириса (De Is. 15-16; ср. с Гомеровым гимном к Деметре, ст. 98-304), а Лактанций прямо говорит о сходстве двух мифов, обращая внимание на то, что Деметра искала потерянную дочь Персефону, а Исида—своего сына Осириса (Lact. Div. inst. I.20). Это сопоставление египетских таинств с Элевсинскими мистериями довольно необычно, поскольку в основном сопоставление делалось именно с Дионисийскими мистериями (Diod.I.23.2-7; Cosm.Hier. Comm.carm. Greg. Naz. II.269.508; Procl. In Tim. 24c-d; Firm.Mat. De err. 8.2). Заметим, что в сопоставлении с Деметрой Исида предстает исключительно в своей ипостаси любящей и заботливой матери, что имеет несомненные египетские корни и приводит к стиранию границ между образами двух близких к Исиде мужских персонажей—Осириса и Хора. Наконец, в аллегорической натурфилософской интерпретации неоплатоника Порфирия, которому дословно следует Евсевий, Осирис является одновременно мужем, братом и сыном Исиды, коль скоро она плодородная и все порождающая земля (Euseb. Praep. ev. III.51).

Сближение Осириса с Хором происходило также благодаря свойственному образам их обоих мотиву страдания и гибели. Мотивы смертельной угрозы Хору и даже его гибели присутствуют и в древнеегипетской традиции. Согласно египетскому мифу, после гибели Осириса Исида скрывалась вместе со своим сыном в болотах Дельты, и однажды Хор был смертельно ужален скорпионом, но затем исцелен богом Тотом (1, с. 251). Согласно “Спору Хора и Сета”, в сражении с Сетом Хор получает увечья (у него был вырван глаз, или оба глаза—1, с. 258; 271), в Книге мертвых говорится о том, что Хор был убит, а две его руки найдены богом Себеком (TB 113; 2, S. 221-223). Однако для античных и христианских авторов в сопоставлении Осириса и Хора особую роль сыграла легенда о “первом Дионисе”-Загрее (Firm. Mat. De err. 6.15): ведь он был растерзан, как Осирис, и был ребенком, как и Хор (Plut. De Is., 35, 364 F). Сопоставление с этой легендой проявляется в двух рассказах Диодора о растерзании Осириса (IV.6.3) и об убийстве Хора титанами и его воскрешении Исидой (I.25.6). Плутарх сопоставляет мистерии, связанные с культом Загрея и египетские таинства, посвященные страданиям Осириса (Plut. De Is., 35, 364 F). При этом необходимой предпосылкой для отождествления Осириса и Хора у наших авторов “через посредство” сюжета о растерзанном ребенке-Загрее было смешение в самой греческой мифологии образов “первого Диониса”-Загрея и “второго Диониса”, с которым Осирис собственно и отождествлялся с самого раннего времени, как с богом плодородия.

Некоторые исследователи [3, p.45] пытаются доказать, что мотив поисков и нахождения ребенка—это изначальный, т.е. древнейший, кульминационный момент собственно египетского осирического ритуала (который и нашел отражение у Минуция Феликса). Излишне здесь говорить, что это не так, и что смысл мистерий Осириса был совершенно в ином. Смешение образов Осириса и Хора могло произойти только в античной традиции, с одной стороны, из-за возрастания значения образа Исиды, скорбящей не только о муже, но и о сыне (Arnob. loc. cit.), и, с другой стороны, под влиянием нескольких - причем очень значимых - сюжетных линий греческой мифологии, которые сопоставлялись с мифом об Осирисе. Итак, сюжет поиска ребенка становится неким фокусом, в котором в результате interpretatio Graeca соединились несколько мотивов египетской и греческой религиозно-мифологических традиций.

[1] Матье М.Э. Избранные труды по мифологии и идеологии Древнего Египта. М., 1996.

[2] Hornung E. Das Totenbuch der Agypter. Dьsseldorf/Zьrich, 1998.