Теория языкознания Марра и марксизм.

Назаров Илья Анатольевич

Московский государственный университет им. М.В.Ломоносва

На пороге XXI века уже стало принято подытоживать заново осмысливать век уходящий: его кумиров, идеологию, достижения. Многие справедливо считают, что это необходимо для того, чтобы не наступать снова на одни и те же грабли, но идти вперёд к экономическому и культурному прогрессу.

Вряд ли будет ошибкой утверждение, что почти весь двадцатый век прошёл для России под знаменем “марксистской” идеологии. Не одно поколение выросло на трудах классиков марксизма-ленинизма, проникавшего во все без исключения сферы жизни советских граждан. Ни одна научная работа не обходилась без ссылок на “великую троицу революционеров”, а в 30 - 50-е годы к ним добавился ещё и Сталин.

Итак, области применения марксизма не ограничивались никакими рамками. Если в исторической науке дискуссии по поводу применения марксистско-ленинской методологии не стихают и по сей день, то в языкознании марксистская концепция была незаслуженно списана со счетов. Поэтому мы решили обратиться к языкознанию и по-новому взглянуть на проблему марксизма в языкознании. Нас будет интересовать то, насколько соответствовали марксизму теории Марра и Сталина. Для этого мы рассмотрим два вопроса: классовое происхождение звуковой речи и формационное изменение языка.

Мы явно повторимся, если скажем, что марксизму подчинялись буквально все сферы научного и ненаучного познания. И всё же, как оказалось, в 20 - 30-е годы в сфере языкознания не существовало определённого правила, догмы, которой следовало держаться. Да и у Маркса было трудно найти что-нибудь по данной проблеме.

И в это самое время появились несколько творений Марра, в которых учёный изложил основные положения и доказательства “яфетической теории”, или “нового учения о языке”. Здесь есть два момента - идеологическая подоплёка концепции и научное её подтверждение. Фиксируя различия в речевом и лексическом составе языков с течением времени, Марр решил, что язык являлся надстроечной категорией, то есть достаточно часто меняющейся в зависимости от перехода от одной социально-экономической формации к другой: лингвист считал, что языковые формы и их фонетический облик “вытекает из общественного строя, его надстроечных миров, а через них и из экономики”. Таким образом, идеологическая сторона нового учения была выдержана в духе марксизма. Однако ни Маркс, ни Энгельс не писали ничего подобного в своих бессмертных работах. Марр просто использовал марксистскую терминологию для обоснования собственной гипотезы.

Вообще яфетическая теория, как пишет И.И. Цукерман, возникла в конце XIX века на основе установленной Марром близости индоевропейских (яфетических) языков к семитическим. Изучение устных говоров и диалектов кавказских языков позволило лингвисту установить более древние формы и категории языков, чем даже клинопись. Работая с такими языками, как баскский, этрусский, вершикский, иберский и пеласгийский, Марр установил между ними определённые связи и выдвинул гипотезу, что все они принадлежат к индоевропейской семье языков и, возможно, полезны при поиске языкового субстрата для всех яфетических языков.

Однако не будем углубляться в дебри лингвистических построений учёного, а обратимся к его разработкам в области развития языков во времени.

Марр полагал, что “язык был классовый с момента его возникновения, с момента возникновения звукового языка, это был язык класса, завладевшего всеми орудиями производства тех эпох, в том числе и магиею-производством”. Очень важное уточнение, потому что тогда, согласно мнению учёного, звуковая речь появилась в рабовладельческом обществе, так как в предшествовавшую ему первобытнообщинную формацию классов не существовало.

Теперь возникает резонный вопрос, который почему-то не интересовал исследователей творчества Марра: существовал ли язык в доклассовую эпоху? Попытаемся ответить на него, используя исследования Марра.

В ряде работ учёный указывает на то, что устному общению предшествовала ручная (кинетическая или линейная)России не вольноРОРРРРРиолрмпораропаорпапрарпарпарпарпсарпсрпсрпсрпсаоаа ёё234456777 речь. Следовательно, Марр считал, что в доклассовый период истории человек общался при помощи рук, и только впоследствии, “в трудовом процессе”, начавшемся в первобытнообщинном строе, человек создал звуковую речь и возникли языки. Последний тезис о том, что язык появился в результате трудового и творческого процессов, выдвинул ещё Энгельс в своей известной работе “Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека”.

Тогда становятся непонятными рассуждения Марра о том, что язык, сознание и мышление неразделимы и возникли одновременно. Какую же речь имел в виду лингвист? Если ручную, то тогда мы вынуждены признать, что Марр искренне верил в “сознательность” человекообразных обезьян. Если звуковую, то тогда получается, что первобытнообщинный период в истории человечества был бессознательным. Однако здесь спешу оговориться, что теория “классовости” языка не поддерживалась будущими языковедами-марксистами.

Не поддержал её и Сталин, который лишь через 16 лет после смерти Марра написал свою работу “Марксизм и вопросы языкознания”, в которой он подверг уничтожающей критике построения лингвиста.

Вождь всех трудящихся считал, что язык ни в коем случае не может рассматриваться как надстройка, которая изменяется вместе с формациями. Надо сказать, что аргументы у Сталина более приближены к современности: кто сможет отрицать, что Пушкин, Лермонтов, Толстой и другие писатели и поэты “золотого века” понятны и сейчас, хотя они жили при капитализме. Точно также современные французы прекрасно понимают язык Расина и Вольтера, Руссо и Малларме.

Итак, следует признать, что Сталин сотоварищи были правы в том, что языковые законы не подчиняются смене формаций, а зависят от других социокультурных факторов.

Рассмотрим второе одиозное положение теории Марра о “классовости” языков. Эта проблема вытекает из первого вопроса и заслуживает пристального внимания.

Здесь ошибки присутствуют у обоих исследователей. Как мы уже отмечали, лингвист был уверен в классовом происхождении языков, которое он доказал диалектическим путём. Сталин же, напротив, полагал, что языки появились в доклассовую эпоху и незначительно менялись из века в век. А уж о более поздних классовых различиях в языке и речи не могло быть, так как грамматический строй языка не мог зависеть от социального положения. Марр же убедительно доказал, что как в древние времена, так и в наше время существуют подчас даже глубокие отличия в стиле речи, в лексическом её наполнении между привилегированным и порабощённым населением в древности и между образованной элитой общества и людьми, занимающимися в основном физическим трудом, в современном мире.

Историческое развитие языка отнюдь не совпадало с развитием человечества в экономическом отношении. Однако языки всегда были классовыми по своей сути из-за того, что у привилегированных групп населения было больше возможностей стать грамотными людьми. Рабочие же и крестьяне либо не допускались до учебных заведений, либо, в большинстве своём, не питали никакой охоты к учению.

Итак, из этого следует, что пока не образовалась прослойка населения, которая не занималась физическим трудом, язык был един для всех. И всё же нельзя с уверенностью сказать, был ли язык классовым с момента его возникновения или же он появился в доклассовый период, - здесь вступают в спор две идеологии: сталинская и “яфетическая”. Очевидно, что Марр опирался, прежде всего, на труды Маркса-Энгельса, когда писал о “классовости” языков. Ведь Маркс - основоположник теории формаций - не видел ничего плохого в капиталистическом строе, но рассматривал его как необходимую фазу в развитии общества при переходе к коммунизму. А негативное отношение к буржуазии и капитализму стало активно насаждаться большевиками.

Мы видим, что материализация языкотворческих процессов Марра оказалась несостоятельной. Точка зрения Сталина была определённо ближе по духу к марксизму-ленинизму, в то время как ценность научных работ Марра в области языкознания не идёт ни в какое сравнение с творениями вождя.

Тем не менее яфетидология во многом подготовила почву для будущих исследований в языкознании, в особенности, для поиска общего ядра для индоевропейских языков. Последователи Марра пересмотрели и скорректировали многие положения учёного, взяв, как это обычно бывает, самое полезное - большой этнолингвистический материал и интересные гипотезы.