Гребениченко С.Ф. Выступление на "Круглом столе" по итогам XI Международного конгресса по экономической истории, 5 января 1995 г. // Экономическая история. Обозрение / Под ред. В.И.Бовыкина и Л.И.Бородкина. Вып. 1. М., 1996. С. 45-47.
В интернет-версии публикации начало каждой страницы отмечено: {номер страницы}.
{45}
С.Ф. Гребениченко
(Институт российской истории РАН)Круглый стол в своем стремлении наметить перспективные направления исследовательских разработок, которые имело бы смысл поддерживать со стороны нового Центра экономической истории (ЦЭИ) при МГУ, исходит, как явствует из большего числа выступлений, преимущественно из осмысления итогов XI международного конгресса по экономической истории (Милан, 1994). Уже вполне очевидна (во всяком случае, для меня лично) парадигма научных приоритетов нового центра. Последнюю, напрямую с результатами Миланского конгресса (особенно с теми результатами, которые со слов уважаемого ведущего круглого стола, свидетельствуют о недостаточно должном, казалось бы, признании докладов отечественных участников на конгрессе, где задавали тон западные европейцы) я бы не увязывал.
Однако - в связи с рядом высказываний на этом круглом столе тех коллег, которые исподволь истолковали корректную оценку В.И. Бовыкиным российских разработок, презентированных в Милане и на предыдущих конгрессах, как (почему-то) явный “неуспех” отечественных научных школ - хотелось бы заметить, что здесь обнаружили себя несколько позиций-{46}толкований. Причем, не все из последних есть позиции вполне научного свойства. Хотя некоторые из них и весьма любопытны... Более плодотворной представляется возможность обсудить сегодня или наметить к будущим обсуждениям то, в какой мере отечественные изыскания в области экономической истории соответствуют стандартам, которые как бы то ни было предъявляет нынешнее социальное время к разработкам такого рода. Важно также определиться: можно ли (и если “да”, то почему) подводить к общему знаменателю обилие традиционных работ по истории экономики и работы собственно по экономической истории? Иными словами, совпадают ли векторы развития двух указанных научных направлений? Последний вопрос далеко не праздный. А поиск оптимального ответа на него вовсе не схоластичен. Ибо именно от этого ответа зависит, в известной мере, облик, так сказать, узнаваемость разработок, культивируемых в перспективе ЦЭИ, зависит и угол, под которым ЦЭИ следует вести специализированную подготовку и повышение исследовательской квалификации специалистов, зависит и содержание предполагаемого ЦЭИ периодического издания (бюллетеня, быть может, со временем и журнала), многое др.
Как представляется, понятия “экономическая история” и “история экономики” не тождественны. (И здесь то, всегда ли используются в работах указанных двух направлений социального знания продвинутые математико-статистические, иные формально-количественные процедуры, или не всегда используются, видимо, - не краеугольная суть.) Очевидно лишь то, что экономическую историю и историю экономики сближает объект исследования. Различают же их: императивы частнометодологического уровня (системы принципов, технологических конструктов, подходов, концепций как познавательных средств, др.), а также прак-{47}тическое применение результатов изысканий. Экономическая история оперирует, по большому счету, методом (в его широком смысле), присущим науке economics, но прилагает его к ретроспективному анализу долговременных процессов, причем с целью позитивного создания на эмпирическом материале новых (или проверки “поведения” старых) экономических теорий и концепций. Как правило, основное (но не единственное) значение такого рода работ - в использовании их результатов в повседневной практике принятия крупномасштабных управленческих и политических решений. История экономики же (т.е. то, что у нас в историографии долгое время условно называют историей социально-экономического развития, историей народного хозяйства и иначе) оперирует методом (опять же в его широком смысле), характерным для собственно науки истории. Да и, надо сказать, история экономики попросту мыслится неотъемлемой частью последней, т.е. никакой субдисциплиной по сути не является и быть не может. Она преследует, главным образом, задачи выявления фона, условий, причин экономических событий, объяснения их последствий, отчасти аналитической реконструкции конкретных экономических процессов. В ней если уж и привлекаются определенные устоявшиеся (в том числе, и экономические) теории, то преимущественно как средство интерпретации конкретных исторических фактов, тенденций. История экономики, в отличии от экономической истории, видимо, аксиологически не привержена и к столь выпуклой направленности на значимый - для практики управления - результат.
В заключение хотелось бы поставить вопрос... Так все же куда: к экономической истории или же к качественно новому уровню разработок, но по-прежнему (для большинства) в рамках истории экономики?