Л.В.Куприянова

"Рабочий вопрос" в России
во второй половине XIX - начале XX вв.

   Чрезвычайно сложные и многоплановые проблемы объединены понятием "рабочий вопрос" в России. К ним относятся формирование рабочего класса, численность и структура, состав, условия труда и уровень жизни рабочих, правовое и политическое положение и др. С учетом исследовательских задач монографии, автором очерка поставлена триединая задача: исследовать взаимоотношения между правительством - предпринимателями - рабочими, ибо политика, проводимая государственной властью, была одним из существенных рычагов, регламентирующих отношения предпринимателей и рабочих (главным образом, через фабрично-заводское и трудовое законодательство). Социальная политика, осуществляемая владельцами предприятий, являлась не только регулятором их взаимоотношений с рабочими, но и важной сферой предпринимательской деятельности1.

Власть, предприниматели и рабочие в 1860-1870-х гг.

   60-70-е годы XIX века - начало больших перемен в стране. Это было и время интенсивного старта в попытках решения "рабочего вопроса". Падение крепостничества явилось одним из величайших событий в истории России XIX века. С реформой 1861 г. были связаны коренные изменения в политической и социально-экономической жизни страны. Одним из важнейших ее итогов было образование свободного рынка наемного труда людей, лишенных средств производства и живущих исключительно продажей своей рабочей силы.

   Система наемного труда стала основой развития народного хозяйства России. Быстрое развитие капитализма в пореформенный период умножало ряды наемных рабочих, превращало их в класс российского общества. Последнее было неразрывно связано и с промышленной революцией, происходившей в стране в 50-90-е годы XIX века2.

   В ходе промышленной революции в России была создана и утвердилась крупная машинная индустрия, и сложился новый социальный тип постоянных рабочих, концентрировавшийся на крупных предприятиях в ведущих промышленных центрах страны (о численности рабочего класса России см. табл. 1). Шло формирование рабочего класса, основу которого составляли постоянные рабочие, лишенные средств производства, разорвавшие связь с землей и собственным хозяйством и весь год трудившиеся на фабриках и заводах.

Таблица 1. Численность рабочего класса России с 1860 по 1900 г. (в млн. человек)*

Категории рабочих 1860 г. 1880 г. 1890 г. 1900 г.
Рабочие крупных капиталистических предприятий 0,72 1,25 1,50 2,81
В том числе:
   фабрично-заводские
   горнозаводские и горные
   транспортные (железнодорожники и судорабочие пароходств)

0,49**
0,17
0,06

0,72
0,28
0,25

0,84
0,34
0,32

1,70
0,51***
0,60
Строительные 0,35 0,70 1,00 1,40****
Рабочие мелкой, кустарно-ремесленной (городской и сельской) промышленности 0,80 1,50 2,00 2,75
Чернорабочие, поденщики, грузчики, возчики, землекопы, лесные рабочие и пр. 0,63 1,20 2,00 2,50
Сельскохозяйственные 0,70 2,70 3,50 4,54*****
Итого: 3,20 7,35 10,00 14,00

   * Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1989. С. 273.
   ** Включены и мануфактурные рабочие.
   *** Без учета вспомогательных рабочих
   **** данные за 1897 г.
   ***** Без учета рабочих Финляндии, общая численность которых в 1900 г. достигала 150 тыс. человек.

   К началу 1860-х годов в обрабатывающей промышленности России большинство рабочих, бывших, как правило, оброчными крестьянами, принимались на фабрики на условиях вольного найма. В горнозаводских производствах также начал применяться вольнонаемный труд. Вместе с тем в российской промышленности был еще широко распространен и принудительный труд. Так, накануне реформы 1861 г. из общего числа всех российских рабочих (800 тыс. человек) треть составляли крепостные. В первые пореформенные; годы сократилась численность рабочих на вотчинных и посессионных мануфактурах за счет ухода их в деревню3.

   Предшественниками пролетариата капиталистической эпохи были как крепостные, так и вольнонаемные рабочие. Но генетическим, непосредственным предшественником фабрично-заводского пролетариата являлись, в первую очередь, вольнонаемные рабочие, выросшие вместе с капиталистической индустрией из "купеческого заведения". Уже накануне реформы 1861 г. такие рабочие составляли подавляющее большинство на промышленных предприятиях, и, прежде всего, на текстильных фабриках центра страны.

   Обычно, вплоть до 1880-х годов, маем рабочих на фабрично-заводские предприятия практиковался на основе "словесного" или письменного договора сроком! на год, чаще всего "от Пасхи до Пасхи". До истечения установленного срока у рабочих забирались в контору паспорта, и они фактически лишались свободы, не имея права требовать досрочного расчета. Произвол предпринимателей ничем не ограничивался, хотя правительство и предпринимало некоторые шаги в направлении "попечения" о рабочих4.

   Типичными в это время были правила внутреннего распорядка Московского металлического завода Гужона. В них было записано: "Воспрещается оставлять фабрику до истечения договорного срока без согласия на то хозяина или требовать от него до того срока какой-либо прибавки платы сверх установленной. За стачку между работниками прекратить работу прежде истечения установленного с хозяином срока для того, чтобы принудить его к возвышению" получаемой ими платы, виновные подвергаются наказаниям, определенным "Уложением о наказаниях" (ст. 1358, изд. 1866 г.)"5.

   В то же время предприниматели имели право по своему усмотрению уволить рабочего в любое время за "дурную работу" или за "дерзкое поведение". Регламентировался не только их труд, но и личная жизнь: на многих предприятиях рабочие обязаны были в принудительном порядке покупать товары в хозяйственной лавке по завышенным ценам; проживавшие в фабричных казармах отлучались в определенные сроки. Рабочие не были защищены от издевательств и оскорблений со стороны хозяина и его подручных. В Москве, например, даже в начале 90-х годов XIX в. на фабрике "Карл Тиль и К°" применялись розги6.

   Однако уже к концу 1850-х годов в правительственных кругах среди наиболее либеральных их представителей зрело понимание того, что с освобождением крестьян уже нельзя сохранять прежние законы о рабочих, что необходимость разработки фабрично-заводского законодательства очевидна7. В периодической печати всех направлений раздавались голоса с призывами к решению "рабочего вопроса" с умеренно-либеральных позиций. С этого времени различными российскими ведомствами стали создаваться одна за другой особые комиссии. Первая из них была образована в 1859 г. в Петербурге при столичном генерал-губернаторе. В ее работе активное участие принимали петербургские предприниматели. На комиссию была возложена задача провести обследование фабрик и заводов Петербурга (и его уезда) - крупнейшего торгово-промышленного центра, где было сконцентрировано и наибольшее число рабочего населения.

   Итогом работы комиссии стала подготовка "Проекта правил для фабрик и заводов в С.-Петербурге и уезде", регламентировавших условия труда рабочих и ответственность предпринимателей.

   Проектом сохранялись известные нормы традиционной регламентации фабричной жизни (определение размера заработной платы, штрафов за те или иные проступки, распределение рабочих часов и т.п.). Однако по новым правилам запрещалось применение труда детей до 12-летнего возраста, ночная работа несовершеннолетних (12-16 лет), а также ограничивалось 10 часами рабочее время детей 12-14 лет. Проект намечал установить определенные санитарные нормы на фабриках и в жилых помещениях и впервые - ответственность предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. Надзор за исполнением этих правил возлагался на фабричную инспекцию из чиновников. Ей предоставлялось право в любое время обследовать фабрики и требовать сведения о зарплате рабочих, условиях найма и пр.8

   Проектируемые правила высоко оценивались российскими чиновниками. Они считали возможным распространить их действие на всю империю. Проект был разослан для ознакомления губернской администрации и предпринимателям.

   Оценки и мнения о нем были неоднозначны и во многом противоречивы и в среде промышленников, и в среде местной администрации. Большинство крупных петербургских фабрикантов признали его "удовлетворительным", а законодательное регулирование работы малолетних - выгодным для себя. Несмотря на то, что на предприятиях С.-Петербурга, в сравнении с другими промышленными центрами страны, трудилось значительно меньше детей до 12 лет, однако и здесь нашлись открытые противники ограничения труда малолетних. В этой части законопроект оценивался ими как "не вполне положительный". Напротив, многие заводчики и фабриканты Центрально-промышленного района решительно выступили против его основных пунктов. Московские предприниматели были против ограничения детского труда, введения правительственного фабричного инспектората и требовали "поставить их судьями в их собственном деле". Они ставили под сомнение соблюдение требований техники безопасности, не соглашались нести ответственность за увечья рабочих.

   Многие предприниматели выступали против правительственной инспекции фабрик. Особенно резкой и почти единодушной была их позиция в отношении права, предоставляемого фабричному инспектору, посещать промышленные предприятия "в любое время суток". Многие видели в этом "оскорбительное для их чести недоверие к фабрикантам" и считали, что надзор за фабриками должен быть подчинен Мануфактурному совету, соответственно его Московскому отделению и местным мануфактурным комитетам, т.е. самим фабрикантам. Эта позиция московских торгово-промышленных кругов разделялась многими промышленниками, прямо и открыто заявлявшими:

   "Надзор за фабриками должен быть вверен самим фабрикантам"9. Эти требования предпринимателей были поддержаны Мануфактурным советом, а его Московское отделение выразило готовность взять на себя функции контроля за исполнением проектируемых правил в тесном контакте с полицией10.

   Дальнейшая работа над проектом была продолжена Особой комиссией по пересмотру фабричного и ремесленного уставов11, известной как комиссия А.Ф.Штакельберга (член Совета министра внутренних дел), созданной в этом же году по представлению министра финансов А.М.Княжевича Александру II. В нее были переданы наработки комиссии 1859 г., отзывы на проект правил, поступившие с мест от предпринимателей, и др.

   Все эти материалы были учтены комиссией Штакельберга при разработке Устава о промышленности, предполагавшего довольно широкие реформы. Центральное место в нем занимали статьи, регламентировавшие взаимоотношения предпринимателей и рабочих12.

   В своей работе составители законопроекта использовали накопленный опыт западноевропейского законодательства. Важнейшие проектируемые изменения и нововведения касались работы детей и несовершеннолетних и создания промышленных судов с выборными судьями от фабрикантов и рабочих поровну. По проекту нового фабричного устава на работу не допускались дети, не достигшие 12-летнего возраста, продолжительность рабочего дня для несовершеннолетних (от 12 до 18 лет) устанавливалась не более 10 часов в сутки13, ночные работы для них запрещались. Ответственность за нарушение этих правил возлагалась на предпринимателей, контроль за ними - на особую правительственную инспекцию с широкими правами и полномочиями.

   Но законопроекту сохранялось наказание рабочих за участие в стачках, но формально вводились взыскания с хозяев за их соглашения между собой с целью понижения заработной платы. Провозглашалась необходимость "обеспечения" рабочих при несчастных случаях. Почти половина параграфов устава (130 из 259) отводилась созданию и регламентации деятельности нового для российского законодательства института - выборным промышленным судам14. В фабрично-заводских центрах разбирательству последних подлежали конфликты, связанные со стачками, штрафами, нарушениями обязательных постановлений, вознаграждениями рабочих за увечья и т.п.15 Законопроект предполагал предоставление рабочим известной свободы стачек и свободы организаций.

   Однако в условиях самодержавного режима либеральная идея примирительного разбирательства в органах, составленных из выборных представителей капиталистов и рабочих, была подменена казенно-бюрократическим подходом к разрешению рабочего вопроса. В итоге рассмотрение споров, возникавших между рабочими и предпринимателями, было передано мировым судьям, которые назначались из представителей господствовавших классов. В промышленных центрах мировыми судьями зачастую становились сами промышленники.

   Разработанный закон о промышленных судах, предполагавший гласность и ведение дел в свободное для рабочих время, мог стать для них крайне важным и полезным. Предусматривалось достаточно широкое применение будущего закона: общему фабричному надзору подлежали не только крупные промышленные предприятия, но и мелкие ремесленные и кустарные мастерские с применением наемной рабочей силы16.

   Общий характер нового законопроекта, несомненно, имел либеральный характер. Однако, как и множество других аналогичных проектов, он был благополучно положен под сукно в министерских архивах. В этот период самодержавное правительство еще могло обходиться старыми законодательными нормами и местными административно-полицейскими мерами. Последовательное осуществление заложенных в проекте либеральных идей в "рабочем вопросе" еще не стало жизненной необходимостью. Сказывалось и противодействие российских предпринимателей (особенно московских, последовательно выступавших против двух принципиальных пунктов: введения фабричной инспекции и ограничения применения детского труда), позицию и давление которых не могло не учитывать и, безусловно, учитывало правительство. Но не это обстоятельство стало главной причиной неутверждения закона.

   В целом, несмотря на отдельные предполагаемые ограничения (с некоторыми из них московские промышленники примирились), проект открывал им вполне реальные возможности и преимущества: свободу создания и функционирования предпринимательских союзов и буржуазных примирительных учреждений. Однако обстановка в стране была такова, что в условиях реформирования 60-х годов и главное и главное внимание правительственных кругов, и настроения в обществе сосредоточивались на других реформах, и прежде всего по крестьянскому вопросу. Вместе с тем к 1866 г., когда происходило окончательное рассмотрение законопроекта, предложенного комиссией Штакельберга, правительство по существу свертывало курс на прогрессивные реформы в стране и брало курс на усиление реакции.

   В 60-70-е годы XIX в. положение рабочих оставалось бесправным и характеризовалось жестокими формами труда. Зачастую на фабрично-заводских предприятиях действовали пра-вила внутреннего распорядка, составленные самими владельцами и вводимые без всяких объяснений рабочим17. Один из первых фабричных инспекторов Московской губернии, профессор Московского университета И.И.Янжул констатировал: "Хозяин фабрики - неограниченный властитель и законодатель, которого никакие законы не стесняют, и он чисто ими распоряжается по-своему, рабочие ему обязаны "беспрекословным повиновением", как гласят правила одной фабрики" 18.

   В Московской губернии наиболее типичным был 12-часовой рабочий день, но на ряде предприятий он продолжался 14, 15, 16 часов и больше. На большинстве фабрик велико было число рабочих дней в году, а воскресные работы - обычным явлением. Рабочие подвергались крайнему произволу со стороны хозяев. Последние включали в рабочий договор такие пункты, которые лишали рабочего всякой свободы. Система штрафов была развита до виртуозности. Нередко размер штрафов совсем не определялся заранее. И.И.Янжул неоднократно находил в правилах многих фабрик лаконичную запись: "Замеченные в нарушении фабричных правил штрафуются по усмотрению хозяина"19.

   Штрафы с рабочих, взимавшиеся по самым разнообразным поводам и без повода, без указания причины, поступали в полное распоряжение предпринимателя. Они доходили иногда до половины заработка, т.е. рабочий из заработанного рубля отдавал хозяину 50 коп. Бывали случаи, когда сверх штрафов назначалась еще неустойка, например, 10 рублей за уход с фабрики. Общая сумма штрафов достигала на некоторых фабриках нескольких тысяч рублей в год и являлась немаловажным источником дохода20.

   Фабриканты считали себя вправе, вопреки закону, запрещавшему им самовольно понижать заработную плату, до истечения срока договора, уменьшать ее в любое время по своему усмотрению.

   Как свидетельствовал И.И.Янжул, рабочие страдали от крайней неопределенности сроков выплаты зарплаты. Как правило, они не оговаривались в рабочем договоре, и хозяин выдавал деньги рабочим или два раза - на Пасху и Рождество, или три, четыре раза (иногда чаще) в год. Все зависело от воли хозяина.

   Рабочие должны были выпрашивать у фабриканта заработанные ими деньги как особую милость. На некоторых фабриках практиковался и такой порядок: они совсем не выдавались рабочему на руки в течение года (до окончания срока по найму). Деньги, необходимые ему для податей, отсылались прямо волостным старшинам или старостам21. При таких порядках рабочий вынужден был кредитоваться в фабричных лавках, неоплатным должником которых он зачастую был весь год. Фабричные лавки давали такой доход фабрикантам, что некоторые их владельцы ставили в условие найма рабочих обязательство брать продовольствие только у хозяина. По словам Янжула, большая доля барыша некоторых фабрикантов была именно от продажи товаров из фабричных лавок, а не от фабричного производства. При этом санитарные и гигиенические условия работы и жизни рабочих на фабриках были ужасны22.

   Конец 1860 - начало 1870-х годов ознаменовались нарастанием недовольства рабочих и усилением рабочего движения. Особенно обостряются отношения между рабочими и предпринимателями в текстильной, прежде всего хлопчатобумажной, промышленности - ведущей отрасли в стране.

   Широкий резонанс получила стачка на Невской бумагопрядильне в Петербурге в мае 1870 г., в которой приняло участие 800 ткачей и прядильщиков. Их требование - увеличение сдельной оплаты труда. Суд над ее организаторами сделал достоянием гласности дикий произвол на фабрике. Присяжные заседатели осудили зачинщиков всего на несколько дней ареста, а вышестоящая судебная инстанция вообще всех оправдала. Это обстоятельство вызвало правительственный запрет на публикацию в прессе сведений о стачках и издание секретного циркуляра, но которому губернаторам рекомендовалось не допускать "дела" о стачках до судебного разбирательства и высылать их зачинщиков в административном порядке23.

   В августе 1872 г. произошла громадная стачка на Кренгольмской мануфактуре с числом рабочих 7 тыс. человек. Характер требований и настойчивость, с какой рабочие их отстаивали, сделали ее выдающимся событием рабочего движения своего времени24.

   Стачки на Невской бумагопрядильне и на Кренгольмской мануфактуре дали основание для публикации в печати заявлений о появлении в России "рабочего вопроса"52. События па Невской бумагопрядильне в мае 1870 г. оцениваются исследователями как поворотный пункт в политике правительства в "рабочем вопросе"26.

   В правительственных кругах России вновь возникли давние разногласия по коренному вопросу - о двух возможных путях предотвращения революционной угрозы. По мере того, как становилась очевидной несостоятельность политики репрессий, усиливались голоса сторонников дальнейших реформ.

   В связи с выступлениями рабочих Невской бумагопрядильни МВД издало циркуляр от 6 июля 1870 г., в котором признавалось, что эта стачка "явление совершенно новое, до сего времени еще не проявлявшееся". Циркуляр был разослан на места губернаторам с требованием, "чтобы они имели самое строгое и неослабное наблюдение за фабричным и заводским населением"27. Вслед за этим, в октябре, министр внутренних дел А.Е.Тимашев в докладе Александру II поставил вопрос о необходимости разработки закона, регламентирующего "взаимоотношения фабрикантов и рабочих, а также нанимателей и нанимающихся вообще"28. А.Е.Тимашев считал необходимым установить известные пределы эксплуатации рабочих предпринимателями (потенциально опасной в социальном аспекте) и создать для них гарантированную правовую основу, обеспечивающую неукоснительное выполнение рабочими соглашений о найме. Необходимость такого подхода звучала и в словах министра юстиции гр. К.И.Палена, делавшего акцент на "повсеместно замечаемую распущенность в рабочем сословии и совершенное неуважение к договорам"; зачастую рабочие нарушают договор, заключенный с предпринимателем, бросают работу, в итоге хозяева очень часто остаются без работников.

   В октябре 1870 г. была создана под председательством генерал-адъютанта Н.П.Игнатьева, члена Государственного Совета, в прошлом петербургского генерал-губернатора, "Комиссия по урегулированию отношений найма". На нее возлагалась задача разработать меры по "улучшению быта рабочих". Комиссия оказалась в сложном положении, ибо ей предстояло в своей деятельности руководствоваться "высочайшей волей относительно наилучшего обеспечения рабочего класса и установления прочных отношений между нанимателями и нанимающимися", что соответствовало попечительному курсу правительственной политики в "рабочем вопросе".

   Однако такое направление, определявшее деятельность комиссии, вступало в явное противоречие с представлениями ее членов по вопросу, которым предстояло заниматься. Изначально он расценивался как имевший "некоторые исключительные свойства" и касался "таких отношений, которые в существе весьма мало зависят от регламентации закона, требования его в этом случае по преимуществу формальны"29.

   С началом работы "Комиссии по урегулированию найма" значительно возросло внимание к "рабочему вопросу" и в обществе, и в печати различных направлений. Оно усиливалось под влиянием событий европейского рабочего движения, ознаменовавшегося попыткой создания первого пролетарского государства - "Парижской Коммуны". "Глубокими переворотами в Европе не можем быть не затронуты и мы в наших делах - какой бы домашний характер они ни носили", - констатировал В.П.Безобразов30. По наблюдениям П.Парадизова, никогда "русская печать всех направлений не уделяла столько внимания "рабочему вопросу", как в этот период" 31.

   Обсуждение проекта выявило различные подходы и мнения, зачастую весьма противоречивые. Отзыв министра финансов (1872 г.), содержавший довольно много замечаний по отдельным положениям, в целом высказывал полное удовлетворение подготовленным законопроектом32. В нем отмечалось, что в проекте достигнуто сочетание "высочайшей воли" с поставленной комиссией перед собой задачей "всемерно избегать регламентации отношений между нанимателями и нанимающимися с ограничением касающихся сего предмета правил закона пределами самой строгой необходимости и предоставлением полного простора взаимному добровольному соглашению сторон"33. Проект комиссии Игнатьева отвечал, по оценке петербургского градоначальника Д.Ф.Трепова, стоявшим перед правительством задачам, так как "по возможности уравновешивает перед лицом закона нрава обеих сторон, как нанимателей, так и нанимающихся, допуская лишь те отступления от безусловного начала правомерности, которые вызываются и оправдываются практической необходимостью"34.

   В среде российских промышленников игнатьевский проект подвергся критике в основном по вопросам, касавшимся продолжительности рабочего времени и возрастного ценза малолетних. Выступая в комиссии Общества для содействия русской промышленности и торговле (далее - ОДСРПиТ) в Петербурге, предприниматели высказались за применение труда детей с 10-летнего возраста. Московский биржевой комитет подтвердил заключение Московского отделения Мануфактурного совета, по которому запрещался труд детей до 11-летнего возраста и ограничивалось рабочее время малолетних (11-15 лет) 10-ю часами в сутки; в случае круглосуточных работ - в течение суток не более 8 часов35.

   На первом Всероссийском торгово-промышленном съезде, состоявшемся в 1870 г. в Петербурге, была принята резолюция о том, чтобы "в новом уставе о фабричной и заводской промышленности ограничение числа рабочих часов для взрослых и малолетних и самое допущение последних к работе было бы согласовано с узаконениями, составленными в последнее время по этому предмету в других государствах"36.

   Вместе с тем против законодательной охраны рабочих выступил крупный чиновник, известный общественный деятель, секретарь ОДСРПиТ К.А.Скальковский, заявивший, что "на Западе возможно ограничить работу малолетних, у нас же нет... В России подобная мера была бы стеснительна и отразилась бы тяжело на самом рабочем классе, который чрезвычайно беден". Горячую тираду в защиту "свободного народного труда" произнес фабрикант Сыромятников. Но большинство участников съезда, состоявшее из представителей профессуры, чиновников и др., всецело поддержало законодательное оформление охраны труда рабочих37.

   При всем разнообразии высказанных мнений и оценок по отдельным пунктам38 в целом "Устав о личном найме рабочих и прислуги" официальными кругами (в том числе и в Министерстве финансов) был признан слишком "прорабочим", недостаточно учитывавшим интересы предпринимателей и промышленности, что главным образом и предрешило его судьбу. В основе своей проект фактически представлял попытку эклектического соединения несовместимых идей и тенденций. Законопроектом предполагалось допускать при строжайшей регламентации организацию артелей (какое-то развитие инициативы рабочих) и вместе с тем введение рабочих книжек, являвшихся средством ограничения свободы рабочих, удушения их элементарной "самодеятельности"39.

   В январе 1872 г. проект был передан в Госсовет, но его обсуждение не состоялось. В этом же году он был переработан в Министерстве внутренних дел. Затем направлен на отзыв в соответствующие ведомства, вновь были получены разнообразные отзывы, и на этом работы прервались. Они возобновились в созданной в 1874 г. междуведомственной комиссии под председательством П.Л.Валуева40. Для более эффективной и результативной работы ей предоставлялось право подготовленный проект внести в Госсовет без предварительных заключений различных ведомств. В нее были переданы все материалы комиссии Игнатьева.

   П.А.Валуев непосредственно сам занимался сведением в единый документ наработок предыдущих проектов. При этом он целенаправленно исключал статьи, которые или содержали либеральные настроения его предшественников, или допускали развитие "самодеятельности" рабочих. Из законопроекта были исключены положения об артелях, а статьи о рабочих книжках стали центральными в работе комиссии41.

   В марте 1875 г. работы комиссии были завершены. В итоге были разработаны три законопроекта: "Положение о найме рабочих"42 "Правила о найме прислуги" и "Правила об отдаче и приеме в обучение ремеслам, мастерствам и техническим производствам". Вместе с полученными отзывами от заводчиков и фабрикантов законопроекты были направлены в Госсовет. С января 1876 г. началось их обсуждение, выявившее серьезные разногласия, в конечном итоге было решено ограничиться изданием правил только для основных категорий рабочих: фабричных, строительных и сельских, снизив при этом уровень требований но охране труда; принцип обязательности рабочей книжки не был поддержан. Такое решение в одной из записок Госсовета мотивировалось тем, что предполагавшаяся отмена паспортов не была проведена в жизнь, следовательно, отпадала и необходимость в рабочих книжках. Позднее, в феврале 1880 г., Госсовет уже более категорично констатировал - в том числе и за подписью Валуева, - что "нельзя не опасаться, чтобы новый закон о рабочих, построенный на вышеуказанном начале (имелось в виду введение рабочих книжек. - Л.К.), в случае его утверждения не послужил поводом и средством к усилению, а может быть, к более успешным, нежели до сих пор, преступным попыткам означенного рода", т.е. ниспровержения существующего строя43.

   Министерству юстиции поручалось разработать в законодательном порядке правила о карательных мерах и о нормах их применения к возможным нарушителям готовившихся законов. К весне 1879 г. такие правила были подготовлены. Некоторое время работы комиссии над законопроектом еще продолжались. Она оставила после себя обширный законопроект и большое делопроизводство. Но многолетняя деятельность валуевской комиссии, равно как и ее предшественниц, закончилась также безрезультатно.

   В обстановке все более нараставшего социального напряжения, роста стачечного движения в стране царским указом от 4 февраля 1880 г. Госсовету предписывалось рассмотреть вопрос о целесообразности утверждения законопроекта. Одновременно подчеркивалась предпочтительность издания отдельных правил о найме по представлениям министров в случае возникавшей необходимости44. Исходя из сложившейся ситуации, Госсовет признал принятие подготовленных законов несвоевременным.

* * *

   Комплекс буржуазных реформ 1860-1870-х годов, осуществленных вслед за отменой крепостного права в России, мало затронул рабочих. Попытки рабочего законодательства, предпринимавшиеся в это время, не принесли результатов. При неустойчиво проводившейся внутренней политике правительства и непоследовательно осуществлявшихся им реформах отсутствовал и сколько-нибудь определенный план в реформах по "рабочему вопросу". В действительности решающее значение имели реальные условия социально-экономической и политической жизни, переживаемые страной в этот период, в прямой зависимости от которых не раз менялась судьба готовившихся реформ. Тем не менее, основные элементы охранительно-попечительской рабочей политики правительства складывались именно в эти годы, в процессе начавшейся разработки рабочего законодательства различными правительственными комиссиями (А.Ф.Штакельберга, Н.П.Игнатьева, П.А.Валуева). Уже тогда наметился отказ от либерально-буржуазного принципа свободы отношений между трудом и капиталом и связанной с ней свободы стачек и рабочих организаций, рабочего представительства в выборных органах (в частности - в промышленных судах по проекту комиссии Штакельберга), что оказалось несовместимым с самодержавным строем. Признавая свободу между предпринимателями и рабочими в сфере трудового договора, царское правительство, тем не менее, неизбежно становилось на путь казенного попечительства, вмешательства сверху в их трудовые взаимоотношения, их мелочной регламентации в целях предупреждения трудовых конфликтов.

   Элементы казенной "опеки" и "попечительства" над рабочими, обнаружившиеся еще в 60-е годы XIX в., в 70-е годы постепенно оформлялись как официальная государственная политика. В этот период исполнительные функции проводившейся политики по рабочему вопросу в основном лежали на МВД45.

   В ходе стачечного движения 1870-х годов правительство и его местные органы, полиция и жандармерия принимали все меры для подавления рабочих выступлений, преследуя активных их участников, преимущественно в административном порядке на основе циркуляров МВД 1870, 1878-1879 гг., а затем и Положений об усиленной и чрезвычайной охране 1881 г., разрешавших высылку стачечников в места их приписки. В отдельных случаях участники рабочего движения привлекались к уголовной ответственности по суду на основании сохранившейся с 1845 г. в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных ст. 1358, предусматривавшей кратковременное тюремное заключение для нарушителей трудового договора.

   Уже в 1870-е годы становилось все более очевидным, что рабочий класс и рабочий вопрос именно в западноевропейском смысле существовали в России.

* * *

   На исходе первого двадцатилетия развития пореформенной России ведущей формой промышленности становится фабрично-заводское производство, основанное на машинной технике.

   Лицо российской индустрии в период становления промышленного капитализма определяла легкая промышленность. За первое пореформенное 20-летие, с 1861 по 1881 гг., хлопчатобумажное производство возросло втрое, закрепив за собой ведущие позиции в обрабатывающей промышленности. Московский, Петербургский и Прибалтийский промышленные районы занимали лидирующее положение в этой отрасли промышленности, сконцентрировав до 75% всех механических станков, около 80% мощности паровых машин и 85% общей численности рабочих. Здесь сосуществовали многочисленные мануфактурные предприятия и самые мощные хлопчатобумажные комбинаты России: Товарищество Кренгольмской мануфактуры (290,7 тыс. веретен), Компания Невской бумагопрядильной мануфактуры (165,5 тыс. веретен), Товарищество Никольской мануфактуры "Саввы Морозова, сын и Ко" (104 тыс. веретен), Товарищество Ярославской бумагопрядильной и ткацкой фабрики. Особенностью развития этих предприятий было то, что в фабричный машинный комплекс, как правило, входили и мелкие мануфактуры с широко распространенной кабальной системой труда домашних рабочих46.

   Рост крупной машинной индустрии ускорял формирование промышленного пролетариата России. За 15 лет, с 1865 г. по 1879 г., в обрабатывающей и горнозаводской промышленности рабочий класс вырос более чем в 1,5 раза - с 670 тыс. до 1 млн. человек. К началу 1880-х годов численность железнодорожных рабочих достигала 200 тыс., текстильщиков - до 335 тыс., в том числе на ведущих хлопчатобумажных фабриках работало 165 тыс. человек, или почти половина текстильных рабочих47. Значительное число фабрично-заводских рабочих трудилось на многочисленных пищевых предприятиях (более 126 тыс. человек). В конце 1870-х годов общая численность рабочих на предприятиях легкой и пищевой промышленности России почти в 1,7 раза превосходила занятых в отраслях тяжелой индустрии, где было сосредоточено более трети всех фабрично-заводских рабочих страны48. Кроме фабрично-заводского пролетариата, в состав наемных рабочих входили строительные, транспортные, лесопромышленные, ремесленные, сельскохозяйственные и прочие категории, численность которых в пореформенную эпоху интенсивно росла.

   В 70-х годах XIX в. наблюдались высокие темпы формирования городского фабрично-заводского пролетариата. В 1879 г, в Европейской части России насчитывалось до 40 крупных промышленных городов, на фабрично-заводских предприятиях которых было занято свыше 35% всех индустриальных рабочих. Ведущие позиции в становлении машинной индустрии принадлежали крупным городам России - Петербургу, Москве, Риге, Одессе, Харькову, Ростову-на-Дону, где были сконцентрированы основные кадры промышленного пролетариата страны. Особенно выделялись главные индустриальные центры России - Петербург и Москва, где трудилось более 1/3 всех фабрично-заводских рабочих страны. В становлении крупной машинной индустрии лидерство принадлежало Петербургу, являвшемуся одновременно и ведущим торговым портом. Только за 1867-1879 гг. численность фабрично-заводского пролетариата столицы возросла вдвое, достигнув более 81 тыс. человек, что составляло до 12% всего числа промышленных рабочих России. В начале 1880-х годов в промышленном комплексе Петербурга на первое место вышли металлообрабатывающие предприятия и заводы транспортного машиностроения, на долю которых приходилось свыше 50% общей мощности паровой энергетики промышленности столицы и 35% фабрично-заводских рабочих49.

   Москва в пореформенный период стала центром текстильной, пищевой и металлообрабатывающей промышленности страны. В отличие от передовой петербургской индустрии, в ней к концу 1870-х годов еще окончательно не была завершена перестройка мануфактурного производства в механическую обработку. Из 607 цензовых промышленных предприятий Москвы паровые машины применялись лишь на 172 фабриках и заводах, что составляло 25% общей их численности. Но по количеству рабочих, занятых в промышленном производстве, Москва почти вдвое превосходила Петербург50. На многих промышленных предприятиях продолжал еще преобладать ручной труд домашних рабочих.

   В этот период на горнозаводских предприятиях Урала было сосредоточено 200 тыс. рабочих, находившихся в полукрепостной зависимости от владельцев-горнопромышленников. К концу 1870-х годов шло 4юрмирование индустриального пролетариата Донбасса, где в горнодобывающей промышленности было 16,5 тыс. человек51. Больше половины фабрично-заводских рабочих России находилось в сельской местности, в фабричных селах и рабочих поселках европейской части страны52.

   Внедрение машинного производства вело к резкому удлинению рабочего дня для всех категорий рабочих, средняя продолжительность которого по всей России составляла от 12 до 15 часов в сутки53. Наиболее длительным он был на предприятиях текстильной, пищевой и горнозаводской промышленности.

   Уже в первую пореформенную эпоху в капиталистическом производстве интенсивно применялся дешевый труд женщин, малолетних детей и подростков. В конце 1870-х - начале 1880-х годов в промышленности Петербурга и Москвы женщины составляли 15-17% всей рабочей силы, при этом особенно широко их труд применялся на текстильных, пищевых, резиновых, спичечных, табачных фабриках.

   Материалы ряда массовых обследований рабочих фабрично-заводской и горнозаводской промышленности капиталистической России показали, что преобладающая масса рабочих начинала работать впервые на фабриках в чрезвычайно раннем возрасте. Так, по данным обследования фабрично-заводской промышленности Московской губернии, произведенного в начале 80-х годов XIX в., видно, что почти две трети всех рабочих поступило на фабрику в возрасте до 14 лет, из них в возрасте моложе 10 и 10-11 лет - 33% общего числа рабочих54. В.Ю.Гессен, специально изучавший применение детского труда на предприятиях фабрично-заводской промышленности в России, пришел к выводу, что "в начале 80-х годов эксплуатация детского труда приняла огромные размеры... в пореформенное время, от опубликования акта об освобождении крестьян. До издания закона о труде малолетних, т.е. за время промышленного подъема, число малолетних рабочих, занятых на предприятиях фабрично-заводской промышленности и в абсолютных, и в процентных цифрах сильно и заметно возросло"55.

   Широко распространенные ночные смены на предприятиях Центрально-промышленного района сопровождались тяжелым травматизмом и массовыми заболеваниями малолетних тружеников.

Фабричное законодательство 1880-х годов

   80-е годы XIX века были чрезвычайно" неблагоприятным периодом в развитии народного хозяйства России. Закончившаяся русско-турецкая война 1877-1879 гг. сильно подорвала экономику, крайне обострила социальные противоречия в стране, ускорив вызревание политического кризиса, который усугубился дипломатическим поражением Российского государства на Берлинском конгрессе.

   В начале 1880-х годов создалась реальная опасность полного финансового банкротства казны. Состояние финансово-валютной системы отчетливо отражало общее экономическое положение страны. Хроническое расстройство денежного обращения являлось следствием глубоких противоречий, свойственных экономике России в целом.

   Война сильнее всего сказалась на положении российского крестьянства. Наряду с этим с конца 1870-х годов страну сотрясали становившиеся хроническими неурожаи. За 1880-1890 гг. на четыре урожайных года пришлось семь неурожайных56, что, прежде всего, ухудшило положение широких слоев крестьянского населения страны. В конечном итоге обнищание и разорение основной производительной силы государства - российского крестьянства - вело к его низкой платежеспособности и узости внутреннего рынка, что сказывалось на темпах промышленного развития. "Неурожаи мишувших лет и постепенное обеднение крестьянского населения, - признавала печать того времени, - как известно, произвели крайний застои в промышленности. Многие фабрики ввиду уменьшения спроса на их произведения должны были значительно сократить свое производство, а следовательно, и число рабочих"57.

   Сильные неурожаи 1880-х годов вызвали сокращение товарооборота как во внутренней, так и внешней торговле и по экспорту, и по импорту. "Застой в торговлю по всей России, сообщалось в биржевой газете "Новости", - принял небывалые размеры"58.

   Признаки приближающегося кризиса обозначились уже в конце 1880 - начале 1881 гг. Кратковременный промышленный подъем 1878-1880 гг. сменился затяжным и разрушительным кризисом. Обострившийся с 1882 г. аграрный кризис стал одним из важнейших факторов, обусловивших глубокий и длительный промышленный застой, который продолжался вплоть до 1887 г. Развитие кризиса происходило чрезвычайно неравномерно, скачкообразно. С 1882 г. он принял всеобщий характер, захватив важнейшие отрасли народного хозяйства страны, причем наиболее чувствительно отразился на текстильной индустрии. Так, уровень производства полотна в 1882 г. в сравнении с 1879 г. снизился на 19%, а сукна - на 10,6%. Потребление хлопка только за один год упало на 14,3%59. В машиностроении в 1882 г. в сравнении с 1878 г. производство упало на 11,5%. Только нефтяная и угольная промышленность продолжали наращивать производство. Так, нефтяная, несмотря на кризис сбыта, увеличила свою продукцию на 20%. Но в условиях падения цен ниже нормальной стоимости продукта и она находилась в тяжелом положении60. В других отраслях падение продажных цен наблюдалось в 1882 г. и частично в 1883 г. В 1883 г. положение ухудшилось. В 1884 г. известный экономист А.И.Чупров в статье "О кризисе русской промышленности" писал: "Какую бы отрасль обрабатывающей промышленности мы ни взяли, везде слышатся жалобы на низкие цены и вялые дела... Сведущие люди говорят, что в истории нашей промышленности никогда еще не было примера столь продолжительного и упорного застоя..." По заключению Чупрова, "центр тяжести затруднений, переживаемых в последние годы, состоит не в недостатке капиталов, не в каких-либо стеснениях производства, а преимущественно, если не исключительно, в трудности сбыта изделий. Эта трудность зависит прежде всего от чрезвычайного расширения производства в недавнем прошлом"61.

   В период кризиса и депрессии тяжелейшим испытанием для российских рабочих стала массовая и длительная безработица. Полной или частичной безработицей были охвачены сотни тысяч рабочих страны. Только в Петербурге в 1879 г. на улицу было выброшено более 10 тыс. рабочих. В начале 1880 г. член Петербургской городской управы писал М.Т.Лорис-Меликову об огромных толпах голодных безработных рабочих Петербурга, которых "ежедневно можно видеть у Биржи на Никольском рынке и других местах города. Здесь сотни и тысячи людей ожидают спроса на их труд и далеко не все получают занятия. Так нередко проходят целые дни и месяцы"62.

   В Московской губернии промышленный застой принял особо острый характер после Нижегородской ярмарки 1880 г. Современники событий тех лет свидетельствовали о том, что зимой 1880/81 г. рабочие всех отраслей промышленности испытывали бедственное положение.

   "Отчаяние в среде рабочего населения, - констатировалось в "Московском телеграфе", - было так велико, что требовалось особое искусство при расчете рабочих, чтобы дело не дошло до беды"63. Кризис, сложившийся на почве тяжелой социально-экономической и политической обстановки реформируемой России, сопровождался нуждой, нищетой и голодом трудящегося населения. В связи с катастрофическими недородами рост дороговизны и голод в стране приняли повсеместный характер, начавшись осенью 1879 г. и резко усилившись в 1880-1881 гг. Сообщения печати говорили об общероссийском характере этого всенародного бедствия, продолжавшегося в течение всего десятилетия.

   "Застой в делах был так силен, что многие фабричные, совершенно отвыкшие от земледелия, вернулись в деревню и взялись за соху. В некоторых местностях фабричное производство почти что приостановилось, весь фабричный народ жил дома без заработка"64.

   Ухудшение положения фабрично-заводских рабочих усугублялось снижением заработной платы65. В целях сокращения заработной платы фабриканты нередко расплачивались с рабочими купонами процентных бумаг, по которым срок платежа наступал через несколько месяцев, при этом рабочие теряли до 20% своего заработка66. Снижение заработной платы делало еще более невыносимым для рабочих гнет инфляционной дороговизны, особенно в промышленных районах страны. Так, в крупнейшем центре российской текстильной промышленности - Иваново-Вознесенске цены на продукты питания возросли к началу 1880-х годов (за 20 пореформенных лет) на ржаной хлеб на 100%, на мясные продукты более чем на 220%, в то время как заработная плата рабочих за этот же период увеличилась на 15-20%67. Подсчеты Туган-Нарановского, сопоставившего данные о величине заработной платы на хлопчатобумажных фабриках Шуйского уезда в 1883 . в сравнении с 1856 ., показали, что к началу 1880-х годов реальная заработная плата понизилась не менее чем на 20-30%68. Резко снижался уровень заработной платы из-за существовавшей повсеместно (особенно на крупных предприятиях) в различных формах изощренной системы штрафов. До середины 1880-х годов не существовало никаких ограничений во взимании штрафов. Бесконтрольность хозяев и подневольное положение работника почти повсеместно вели к злоупотреблениям фабричной администрации в штрафовании. Однако суть этого явления далеко не однозначны.

   С одной стороны, штрафная система, широко практиковавшаяся на российских предприятиях, являлась свидетельством пережиточных отношений в промышленности, особенно в ЦПР.

   Анализируя положение промышленных предприятий Польши и ЦПР, известный экономист своего времени Л.П.Субботин отмечал, что, в сравнении с московскими, крупные фабрики Лодзи были основаны на европейских началах". Они имели более высокий уровень механизации и более квалифицированную рабочую силу. Вместе с тем здесь не было "спекулятивных (фабричных лавок, рассчитанных на понижение заработка рабочих и на повышение косвенным путем барыша фабриканта... и тех штрафов, какие практикуются с такой щедростью на фабриках Московского района". Он особо подчеркивал, что "на нескольких фабриках есть штрафы нормальные, принятые по всей Европе, как необходимое возмещение убытков владельца. Причем часть из них идет на возмещение ущерба, причиненного рабочим, часть - в пенсионные и сберегательные кассы для них, но не в пользу владельца. На многих фабриках Московского района штрафы, как известно, составляют один из немаловажных источников дохода фабрикантов и служат средством для возврата в его пользу значительной части заработной платы"69. Так, действовавший на Никольской мануфактуре "Табель изысканий с рабочих за неисправную работу и нарушение порядков по фабрике товарищества Никольской мануфактуры "Саввы Морозова сын и К°" насчитывал 735 пунктов70. Большинство из них имели формулировки, позволявшие достаточно широкое их толкование. За каждую "вину" рабочего устанавливались границы минимальной и максимальной суммы штрафа, что создавало простор фабричной администрации при назначении его размера.

   Но, с другой стороны, по воспоминаниям В.П.Рябушинского, штрафы для предпринимателей-старообрядцев, какими были Морозовы, являлись не предлогом для сокращения платы, а применялись в интересах дела (что являлось одним из важных элементов религиозно-этической концепции староверов), с целью повышения качества продукции и укрепления дисциплины. Для того, чтобы приучить ткачей к тщательной работе, их штрафовали за пороки ткани. Такие меры были необходимы, и закон их разрешал, но плохо было то, что штрафы шли в пользу хозяина. Этим создавалась видимость, что штраф - это предлог, чтобы поменьше заплатить рабочему, штрафовали везде, но у Саввы Морозова особенно беспощадно, и ходил слух, что это делалось по личному приказанию Тимофея Саввича для увеличения хозяйской прибыли. Т.С.Морозов оставался "самодуром", что в целом соответствовало старообрядческим патриархально-авторитарным взаимоотношениям в семье и в общине. Являясь очень религиозным человеком, он не мог сознательно идти на совершение греха лишь ради прибыли. У старообрядцев существовали особые вопросы, задававшиеся на исповеди предпринимателям, не грешили ли они задержанием и сокращением платы наемнику? Тимофей Саввич, по свидетельству очевидцев, часами отмаливал грех штрафования, необходимого, но его мнению, чтобы "добиться безукоризненного товара"71.

   Аналогичное мнение по вопросу о штрафах для периода 1907-1914 гг. высказала Н.А.Иванова. Она отмечает, что в условиях, когда квалификация рабочих была мала, когда в промышленность приходило много неподготовленных профессионально людей, вынужденных обучаться в ходе самого процесса производства, штрафы были способом заставить рабочих трудиться лучше, не допускать брака в работе. Характерно, что увеличение штрафов наблюдалось в периоды промышленных спадов, когда спрос на продукцию падал и требования к ее качеству возрастали. В свою очередь, вычеты штрафных денег за некачественную работу были одним из способов дифференцированной оплаты труда, преодоления уравниловки72. Изучая штрафные книги промышленных предприятий, Иванова пришла к выводу, что штрафы были связаны прежде всего с низким квалификационным уровнем рабочих и имели целью повысить качество производимой продукции и профессиональное мастерство рабочих. По ее подсчетам, относящимся к 1913 г., из общего числа штрафов по стране на долю предприятий, подчиненных фабричной инспекции, в ЦПР приходилось 72,8%. При этом основная часть штрафов в регионе (81,6%) взималась за неисправную работу, всего 11% - за прогул и 7,4% - за нарушение порядка. В Петербургской губернии эти данные соответственно были: 55%, 29% и 16%. Характерно, что большая доля штрафов за прогул наблюдалась в губерниях с развитой металлообрабатывающей промышленностью73.

   Итак, хронические неурожаи, инфляция и рост дороговизны, дезорганизация денежного обращения, кризис и депрессия промышленного производства, безработица, рост штрафов -характерные черты российской действительности в первой половине 80-х годов XIX в. Впрочем, в 1882-1886 гг. во всем капиталистическом мире повсюду отмечались сокращение производства и упадок торговли,

   Морозовская стачка 1885 г. - самое крупное событие в рабочем движении России 1880-х годов, поскольку требования бастующих (о полном изменении условий найма и пересмотре системы штрафов) впервые в истории этого движения вышли за пределы отдельного предприятия, приобрели общероссийское звучание и результативность. Главные требования бастующих были: увеличение (или сохранение) заработной платы, отмена (или уменьшение) штрафов, протесты против снижения расценок, улучшение условий труда. Сильно расширилась география стачечного движения, охватив фактически все районы России от Польши и до Восточной Сибири включительно. Наиболее многочисленным оно было в Петербургском и Центральном промышленном районах (особенно в Москве и Московской, Владимирской губерниях). Стачки стали охватывать предприятия новых отраслей промышленности, и, естественно, более там, где капиталистическое развитие сделало наибольшие уснехи74.

   Новая система производственных отношений в капиталистической России с особой остротой давала о себе знать в годы экономических кризисов (1873, 1880-1886 гг.), длительность которых в России была особенно велика. В этих условиях нарастало широкое недовольство правительственной политикой со стороны различных общественных слоев, все больше обострялись социальные противоречия, все жестче ставился "рабочий вопрос", привлекавший внимание и волновавший все круги российской общественности, заставляя правительство искать меры для выхода из социально-экономического кризиса.

   "Долго замалчиваемый у нас рабочий вопрос, - отмечал современник, - как будто вдруг вырос из земли и предстал пред нашими глазами в то время, когда продолжительный промышленный кризис ухудшил положение рабочих"75.

   Демократическая журналистика в решении рабочего вопроса проявила свойственные ей противоречия. С одной стороны, ее публицисты исходили из объективных условий существования рабочего класса, изучали его положение, условия труда, горячо ратовали за их улучшение и облегчение. С другой, - отказывали ему в праве существования, мечтали "ликвидировать" рабочий вопрос, вместе со всей "наносной" капиталистической системой.

   Критика тяжелого положения трудящихся масс была в передовой печати, по сути, критикой экономической политики самодержавия, которая определялась как антинациональная, ведущая к подрыву производительных сил России. С изменением этой политики для демократической мысли был связан вопрос о перспективах развития страны76. Лейтмотив многих выступлений в печати различных направлений этого времени - признание необходимости реформ и фабрично-заводского законодательства.

   Крупнейший либеральный журнал "Вестник Европы" предложил программу реформ по выходу страны из кризиса и превращению самодержавия в конституционную монархию европейского типа77. Публикации журнала по "рабочему вопросу" обращали внимание на тяжелое социально-экономическое положение рабочих как в центральных районах, так и на окраинах.

   Идеологи либеральной общественности предостерегали от опасности "язвы пролетариатства и предупреждали правительство, что различные социалистические учения имеют один источник - "неудовлетворительность экономического быта рабочих"78. "Вестник Европы" убеждал, что в "государственной инициативе для улучшения быта рабочей массы нет ничего страшного79. Журнал настойчиво рекомендовал правительству безотлагательно принять законодательные меры по регламентации взаимоотношений между трудом и капиталом. Проводилась мысль о необходимости и целесообразности в той или иной степени учитывать интересы растущего промышленного пролетариата. Либеральный орган ратовал за комплексное решение проблемы социально-экономического и культурно-образовательного характера, отводя последним в конечном итоге первостепенное значение, что обнаруживало его идеалистическую позицию. Журнал выступал против хищничества и своекорыстия буржуазии и порицал индифферентную и близорукую политику правительства в рабочем вопросе80.

   О необходимости введения в России фабрично-заводского законодательства ("как на Западе") высказывались публицисты па страницах демократических и либеральных изданий:

   "Отечественные записки", "Слово", "Дело", "Русское богатство" и других. Так, эти вопросы неоднократно поднимал И.И.Янжул. "В какой бы угол России мы ни обратились и на какой бы отрасли промышленности ни остановились, - писал Янжул, - везде мы видим одно и то же - полное небрежение, за немногими исключениями, к условиям жизни рабочего населения и невнимание к удовлетворению самых первичных требований гигиены".

   Общий вывод публикаций либерально-демократической прессы сводился к тому, что "современному государству для того, чтобы выступить в роли реформатора социальных отношений, нужно самому подвергнуться коренному преобразованио81.

   Мнение противников обновления фабрично-заводского законодательства выражалось охранительной прессой, которая снова взяла на вооружение, казалось бы, отжившие идеи об особых чертах рабочих России, определявшихся традициями патриархальности. "Рабочего вопроса у нас на Руси не существует, а... есть фабрики, да рабочие" 82.

   Однако перед лицом острейших социально-экономических противоречий, тормозивших дальнейшее развитие страны, ввергнувших ее в общенациональный кризис, всеобщего общественного недовольства и стачечной активности рабочих правительство (наряду с усилением репрессий) вынуждено было приступить к разработке законов о фабрично-заводском труде.

   Еще в конце 1870-х годов переписка между министрами финансов, юстиции и внутренних дел зафиксировала мнение о недостаточности фабрично-заводского законодательства о труде в России; на официальном уровне были изложены (и это было уже новым моментом) в позитивном плане идеи "попечительства" в "рабочем вопросе".

   В апреле 1878 г. министр внутренних дел, признав "недостаточность ныне действующих правил для ограждения рабочих от произвола фабрикантов и заводчиков" и необходимость более точного определения взаимоотношений между ними, предложил образовать специальную комиссию с конкретным планом деятельности. Во-первых, предполагалось при возникновении на предприятиях взаимного недовольства между рабочими и предпринимателями немедленно на месте исследовать их причины. Во-вторых, комиссия должна была "принимать меры к соглашению рабочих и фабрикантов". Если договоренность не была достигнута, то в Министерство финансов вносились предложения об обязательном введении на фабрике правил; предполагалось "вообще следить за ходом дел на фабриках и заводах, регулировать взаимные отношения рабочих фабрикантов и предупреждать столкновения между ними"83.

   Бунге в законодательном урегулировании отношений предпринимателей и рабочих видел одно из главных и необходимых условий для успешного развития промышленности. В программной Записке 1880 г. в разделе "Улучшение положения промышленности, обрабатывающей и торговой" Бунге с сожалением констатировал: "Россия не имеет законов, регулирующих наемный труд, т.е. определяющих возраст малолетних, употребляемых в работы, продолжительность дневных и ночных занятий"84.

   В связи с началом интенсивной работы над законопроектом в министерстве финансов активизировали обсуждение этих вопросов и предприниматели. В записках министру финансов (декабрь 1881 г., февраль - март 1882 г., март 1883 г.) фабриканты повторяли свои возражения против запрета ночных работ для несовершеннолетних, ограничения возраста подростков 17 годами (предлагали 16).

   Московское отделение Совета торговли и мануфактур выступило против статьи министерского проекта, возлагавшей на предпринимателей обучение рабочих и их детей. Но их утверждению, эта мера должна осуществляться в системе народного образования в целом85. На заседании Государственного Совета, где промышленники присутствовали в качестве экспертов, петербургский заводчик Ф.К.Сан-Галли отстаивал право применения труда детей 10-12 лет при 8-часовом рабочем дне. Т.С.Морозов вообще против запрета ночного труда детей, С.И.Четвериков доказывал, что эта мера вызовет разорение семей рабочих. Свои доводы они подкрепляли ссылками на западное и европейское (английское, в частности) законодательство, по которому не запрещался труд детей с 10 до 14 лет по 6-7 часов в сутки86. Кроме того, промышленники настаивали на постепенном переходе к новым условиям организации фабрично-заводской работы87.

   25 апреля 1881 г, была создана специальная комиссия для подготовки проекта об общих правилах для фабрик и заводов. Наконец, 1 нюня 1882 г., впервые в России, спустя 23 года с момента первых разработок о регулировании фабричного труда малолетних, был издан закон, регламентировавший их труд88. Согласно закону, дети, не достигшие 12-летнего возраста, не принимались на промышленные предприятия, для 12-15-летних ночные, а также по воскресным и праздничным дням работы запрещались, дневные - определялись не более 4 часов непрерывно и не больше восьми часов в сутки. На предпринимателей возлагались обязанности предоставлять право малолетним рабочим учиться в низших народных школах. Изданием закона 1 нюня 1882 г. было положено начало "рабочему законодательству" в России.

   Для более плавного перехода к новым условиям работы закон предоставлял право министру финансов по согласованию с министром внутренних дел допускать ряд отступлений в течение двух лег с момента введения его в действие. По закону 1 июня 1882 г. для контроля за соблюдением условий труда и школьного обучения малолетних рабочих вводились три должности фабричного инспектора89. Предполагалось, что их займут люди высоконравственные, имеющие высшее образование. Фабричный инспектор Московского округа профессор И.И.Янжул утверждал, что "вследствие бесправного положения рабочих инспекция при ее учреждении, естественно, должна была принять на себя роль опекуна; опекаемой стороной являлись рабочие, малолетние и женщины. Об интересах этих последних, об их правах инспекция всемерно должна была заботиться, всех этих лиц она должна была, прямо-таки, защищать, опекать"90.

   В это время учреждение фабричной инспекции, в силу малочисленности и ограниченности ее функций, еще не вызывало возражений и протестов со стороны предпринимателей. Однако уже при обсуждении закона 3 нюня 1886 г. (и особенно в дальнейшие годы, с возрастанием роли института фабричной инспекции) обнаружится необычайно упорное и ожесточенное сопротивление промышленников ее действиям. Первый, сравнительно либеральный состав фабричных инспекторов, стремившихся в известной мере проводить работу по реализации закона в интересах рабочих, очень скоро обнаружил свою беспомощность перед напором промышленников. Вскоре многие из них были вынуждены уйти в отставку.

   Закон фактически не выполнялся. В отчете главного фабричного инспектора Я.Т.Михайловского за 1885 г. признавалось, что "закон о малолетних рабочих до начала деятельности инспекции почти нигде в промышленных заведениях не применяли, невзирая на то, что закон этот был обнародован во всеобщее сведение три года тому назад". По свидетельству Михайловского, после издания закона 1882 г. предприниматели отказывались от регламентации детского труда под разными предлогами, зачастую демонстративно, из-за нежелания подчиниться требованиям закона. "Но главная причина той легкости, с какою распускались малолетние рабочие из промышленных заведений, - констатировал Михайловский, - заключалась в господствующем у нас, как и вообще за границей, вот уже несколько лет промышленном кризисе: вследствие сокращения и даже прекращения производства на многих фабриках в разных местностях России предложение рабочих рук значительно превышало запрос на них, а потому фабриканты без большого труда и ущерба для себя могли в своих заведениях заменить малолетних не только подростками и женщинами, но и взрослыми мужчинами, давая этим последним почти ту же заработную плату, что и детям"91. Но в 90-х годах, в условиях Промышленного подъема, доля детского труда сократилась, но в абсолютных размерах число детей в промышленности даже увеличилось. По неполным данным переписи 1897 г., малолетних рабочих и подростков в составе трехмиллионного фабрично-заводского, горного и транспортного пролетариата насчитывалось до 410 тысяч, т.е. около 12,7%92.

   Разработанный в русле попечительской политики, новый закон в известной мере задевал интересы предпринимателей. Вместе с тем правящие верхи не выдвигали задачу радикальных нововведений, что подтверждалось отсрочкой введения закона в практику, ограниченным его характером. Ретроспективно оценивая первый фабрично-заводской закон, министр внутренних дел Д.С.Сипягин (во всеподданнейшем докладе 1902 г.) констатировал: "Не установив никаких определенных требований по части их обучения, закон о малолетних не дал, по-видимому, в этой области и серьезных практических результатов. По местным наблюдениям, причиной этого являются, с одной стороны, недостаточность школ, с другой то обстоятельство, что самое обучение малолетних, работающих восемь часов в сутки, при возникающем отсюда утомлении их представляется малоуспешным"93.

   За законом 1 июня 1882 г. последовал ряд других: 12 июня 1884 г. - о школьном обучении малолетних, работающих на фабриках и заводах, о продолжительности их работы и фабричной инспекции. Затем министром финансов (но согласованию с министром внутренних дел) были составлены правила о тех производствах, в которых разрешалась ночная работа детей в возрасте от 12 до 15 лет, и тех, в которых работа малолетних до 15 лет, безусловно, воспрещалась; 19 декабря 1884 г. - инструкция чинам фабричной инспекции и правила относительно выполнения постановлений закона владельцами промышленных заведений. На очередь дня был выдвинут вопрос о запрете ночных работ для женщин и детей. В правительственных кругах это объяснялось не только "настоятельной необходимостью отвратить затруднительное положение, в котором находится в настоящее время хлопчатобумажная промышленность, но и соображениями о крайне вредном влиянии таких работ на здоровье и нравственность женщин и подростков"94.

   Кризисное положение, переживаемое многими фабриками Петербурга, вызвавшее многочисленные увольнения рабочих, стало поводом для совещания (в конце 1883 г.) петербургского градоначальника П.А.Грессера с предпринимателями. Единственный выход из создавшегося положения промышленники видели в "повсеместном воспрещении ночных работ". В связи с этим 25 января 1884 г. они подали Грессеру официальное Прошение, в котором ходатайствовали об издании закона, запрещающего ночные работы несовершеннолетним и женщинам с целью "оздоровления рынка", подчеркнув необходимость через законодательство "содействовать сокращению производства, которое достигло в последнее время столь значительных размеров, что переполнились товарами нее рынки"95. Грессер поддержал прошение и направил его в Министерство финансов. В марте 1884 г. копия прошения поступила в Московское отделение Совета торговли и мануфактур. "Москвичи" незамедлительно отреагировали: вначале они выразили свой протест телеграммой, а затем и в обстоятельной докладной записке. Московские предприниматели обвинили петербургских промышленников и преследовании личных корыстных выгод, отметив большие преимуществ, которые имела промышленность Петербурга в сравнении с Москвой (дешевое сырье и топливо), запрещение же ночных работ лишит средств к существованию половину рабочих и т.д.

   Необходимость дальнейшей срочной подготовки и неотложного издания очередных законов о фабрично-заводском труде вызывалась усилившимся стачечным движением и особенно стачкой на Никольской мануфактуре в Орехово-Зуеве, принадлежавшей товариществу "Саввы Морозова, сын и К°" 7-11 января 1885 г. С ней были связаны самым непосредственным образом серьезные сдвиги в политике правительства по рабочему вопросу.

   Сразу же после стачки известные российские газеты единодушно высказывали мнение о несовершенстве существовавших и необходимости принятия новых фабрично-заводских законов. "Русские ведомости": "Главный источник беспорядков - это отсутствие надлежащей регламентации законодательным путем взаимных отношении фабричных рабочих и их хозяев и полное отсутствие в этой области специального правительственного надзора"96. "Русский курьер": "В связи с беспорядками в Орехово-Зуеве нельзя искренне не пожелать, чтобы существующие недостатки нашего фабричною законодательства были как можно скорее устранены"97. "Московские ведомости": "неудовлетворительность нашего законодательства о фабриках и необходимость его изменения чувствуется с каждым днем все настоятельнее"98. Будущий министр финансов России С.Ю.Витте в газете "Русь", издававшейся И.С.Аксаковым, признавал необходимым "скорейшее установление полных законов о рабочих и строгой инспекции для надзора за их исполнением"99. Однако газета "Голос Москвы", издававшаяся на средства московских фабрикантов (в том числе и владельцев Товарищества Никольской мануфактуры "Савва Морозов, сын и К°"), поместила редакционную статью с требованиями о необходимости таких мер, "которые устранили бы для рабочих всякую надобность в стачках; нужны меры, которые устранили бы для (фабрикантов необходимость прибегать к сокращению их производства. До сих пор в этом отношении ничего или почти ничего не было сделано"100.

   Уже 4 февраля 1885 г., в связи со стачками на Вознесенской и Измайловской мануфактурах Московской губернии и Никольской Владимирской губернии, министр внутренних дел Д.А.Толстой обратился к министрам финансов и юстиции с отношением, в котором признавалось, что "означенные стачки, грозившие принять" размеры серьезных волнений, произошли, главным образом, вследствие отсутствия в нашем законодательстве общих постановлений, на основании коих могли бы определяться взаимные отношения фабрикантов и рабочих". Признавалась настоятельная необходимость "ныне же приступить к составлению в развитие действующего (фабричного законодательства нормальных правил, которые, ограничивая в известной степени произвол фабрикантов, способствовали бы устранению в будущем прискорбных случаев, имевших место в Московской и Владимирской губерниях". 11 февраля Толстой представил доклад Александру III, в котором отмечал угнетенное положение рабочих и произвол предпринимателей и высказывался против применения военной силы в отношении рабочих, что недопустимо и ненормально не само по себе, а потому, что в глазах рабочих оно является средством "защиты от произвола фабрикантов". Но его мнению, подобная практика могла нанести ущерб попечительной политике правительства, что в корне подрывало упорно насаждавшиеся представления о надклассовости самодержавия. Д.Л.Толстой считал совершенно необходимым для предотвращения в будущем фабричных забастовок и беспорядков "ныне же приступить к пересмотру действующих постановлений устава о фабричной и заводской промышленности в смысле упорядочения взаимных отношений фабрикантов и рабочих с тем, чтобы ввести в эти постановления правила, которые дополняли бы существующий закон указаниями на права хозяев и рабочих, обеспечивали неуклонное выполнение теми и другими их обязанностей"101. С этой целью предлагалось создать комиссию под председательством В.К.Плеве для "начертания нормальных правил" о взаимных отношениях фабрикантов и рабочнх102.

   В начале 1885 г. дебаты между московскими и петербургскими промышленниками были перенесены в межведомственную комиссию во главе с В.К.Плеве103. Обсуждение этих вопросов вновь столкнуло интересы "петербуржцев" и "москвичей", оживив их старые споры и разногласия. Петербургские промышленники в специальной записке (30 января 1885 г.) продолжали оспаривать аргументы тех "москвичей", которые стояли за сохранение ночных работ. Московское отделение Совета торговли и мануфактур повторило свои прежние доводы в защиту ночных работ. Однако среди "москвичей" уже стали раздаваться и противоположные голоса. В условиях кризиса некоторые из них выступали за запрещение ночных работ на два года. Такую позицию заняли В.Д.Аксенов, В.К.Крестовников и Д.В.Соков, а Т.С.Морозов призывал вообще от них отказаться. 16 марта этот вопрос специально обсуждался в комиссии В.К.Плеве. На заседание были приглашены и предприниматели. "Петербуржцы" оставались на прежних позициях. Большинство "москвичей" - И.И.Баранов, Н.А.Найденов. А.Л.Лосев, П.А.Малютин и Н.Н.Коншин настаивали на сохранении ночных работ, против выступили С.И.Четвериков104, В.И.Якунчиков и II.А.Алексеев105.

   Политическая обстановка после Морозовской стачки, волнения на фабриках Московской и Владимирской губерниях, глубокие кризисные явления в промышленности заставляй, правительство торопиться с изданием закона. 3 июня 1885 г. был обнародован закон106, по которому с 1 октября текущего года запрещались ночные работы для несовершеннолетнего (15-17 лет) и женщин107. Он определялся как временный, предположительно на три года на период кризиса108.

   В августе 1885 г. Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов с учетом мнений, поступивших из министерств внутренних дел и юстиции, отклонил просьбу московских предпринимателей об отсрочке начала действия нового закона, посчитав, что она "превратит закон в мертвую букву". В ответе Н.А.Найденову сообщалось о том, что составителями закона учитывались возможные трудности, с которыми в первое время могли столкнуться московские предприятия, было предусмотрено ввести закон не со дня его публикации, а "лишь с 1 октября, т.е. с того дня, в который, по имеющимся сведениям, заключаются новые условия о найме рабочих на большинстве фабрик и заводов в Центральных губерниях109. И далее директор департамента Н.А.Ермаков категорически предупреждал о том, что "закон преследует общегосударственные и полицейские цели, а потому с момента вступления его в действие не могут быть более признаваемы действительными такие соглашения частных лиц, которые противны содержащимся в оном постановлениям"110.

   Основные требования московских предпринимателей были отклонены. Однако уже вслед за этим последовало разъяснение, опубликованное в "Московских ведомостях" в форме объявления, копии которого были направлены в Московский биржевой комитет и лично Найденову. В нем доводилось до сведения предпринимателей то, что министр финансов по соглашению с управляющим Министерства внутренних дел "признает невозможным впредь до особого распоряжения считать недозволенной ночную работу женщин и малолетних от 10 часов вечера до 4 часов утра"111. Несмотря на казавшуюся, на первый взгляд, незначительность такого отступления, перед предпринимателями открывались возможности маневра для приспособления производства к новым условиям. На крупнейших текстильных фабриках Центрального промышленного района вводилась двухсменная работа по 9 часов и сдельная оплата труда. Это позволяло обеспечивать большую интенсивность труда. Некоторые предприятия переходили на 13-14-часовую работу для женщин и подростков в дневные часы, что значительно ухудшало положение последних. Капиталисты настолько быстро и успешно приспособились к данному закону, что это дало основание министру финансов И.А.Вышнеградскому в октябре 1888 г. признать; "Действующие узаконения о работе малолетних, подростков и женщин в настоящем виде не представляют существенных неудобств, и немедленное изменение их не вызывается настоятельной надобностью"112.

   Первые фабричные законы 1882 и 1885 гг., проведенные Министерством финансов во главе с Н.Х.Бунге, в общем копировали западноевропейское законодательство и отвечали назревшим потребностям промышленного развития страны113. Их осуществление, как отмечено, встречало сильное сопротивление многих влиятельных предпринимателей и в то же время - критику охранительного лагеря, требовавшего более решительных законодательных мер против и в целях предупреждения нараставшего в стране рабочего движения. В этих условиях Морозовская стачка в январе 1885 г., ее организованный и упорный характер, выдвижение рабочими требований не только к владельцам фабрики, но и к правительству, в частности об издании "государственного закона", упорядочивавшего условия найма и работы рабочих и ограничивавшего действия фабрикантов, имела своим результатом не только репрессии, но и разработку правительством закона 1886 г., который существенно отличался от законов 1882 и 1885 гг.114 Морозовская стачка вызвала решительные сдвиги в политике царизма по рабочему вопросу; окончательное утверждение охранительно-попечительного, антистачечного правительственного курса, усиление роли Министерства внутренних дел и его карательно-полицейских органов в решении рабочего вопроса и борьбе с пролетарским движением115. Подтверждение атому - ход подготовки и издание закона 3 июня 1886 г.116

   Инициатива срочного принятия закона, регламентировавшего взаимоотношения и предупреждавшего возникновение конфликтов между предпринимателями и рабочими, исходила от Министерства внутренних дел, которое руководствовалось исключительно охранительными мотивами. Министерству внутренних дел принадлежала основополагающая роль в самой разработке закона (текста, объяснительной записки к нему, представления в Госсовет и другой документации)117. Работы велись законодательным делопроизводством Департамента полиции, что, безусловно, сказывалось на их содержании.

   Закон 3 июня 1886 г. несколько ограничивал произвол предпринимателей в отношении рабочих. Однако ограничения эти носили двойственный характер.

   Устанавливался порядок найма и увольнения рабочих: предприниматель обязательно предупреждал рабочего об увольнении за две недели; заработная плата должна была выдаваться не реже одного раза (при сроке найма свыше месяца) и не реже двух раз в месяц (при неопределенном сроке найма). Запрещались натуральные формы расплаты, а также вычеты из заработной платы за медицинскую помощь, освещение мастерских и пр. Рабочие получали формальное право требовать расторжения договора о найме в случаях неполучения заработной платы в срок, побоев и тяжких оскорблений представителями администрации, нарушений условий снабжения и т.д. Упорядочивались взаимоотношения фабричных рабочих и предпринимателей, для чего вводилась обязательная выдача расчетной книжки с записью об условиях найма118.

   Основным в законе было некоторое ограничение произвола фабрикантов и заводчиков в установлении и взимании штрафов. Правила регламентировали их размеры и штрафную систему на предприятиях. Допускались различные размеры штрафов, но устанавливался их предел - не выше трети заработной платы. Из штрафных денег образовывался особый фонд, использовавшийся на нужды рабочих с разрешения фабричной инспекции. Были расширены права фабричной инспекции и созданы коллегиальные губернские присутствия по фабричным делам, которые осуществляли общий надзор за фабрично-заводской жизнью.

   Однако все сделанные уступки многократно перекрывались новыми карательными мерами по отношению к участникам стачечного движения. "Подстрекательство" к стачкам каралось тюремным заключением до 8 месяцев, а участие в них - до 4 месяцев. Если стачка влекла за собой повреждение имущества и пр., "зачинщики" получали от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев, а рядовые участники - от 4 до 8 месяцев. Умышленное (при неограниченной возможности фабричной администрации усмотреть злую волю в любом проступке) повреждение находящихся на предприятии сложных орудий каралось арестом от 3 месяцев до 1 года. За насилие и угрозы в адрес фабричной администрации срок наказания увеличивался вдвое. Самовольный отказ от работы до истечения срока найма угрожал рабочим арестом до 1 месяца. Предпринимателям вменялось также в обязанность отбирать и хранить у себя до окончания срока найма паспорта и виды на жительство своих рабочих119. Эта мера преследовала откровенно полицейские цели и была призвана обеспечить "спокойствие" на предприятиях120.

   В 1886 г. были изданы "Правила о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности", возлагавшие на местные по фабричным делам присутствия обязанность выработки проектов обязательных постановлений о мерах по охране жизни и здоровья рабочих на предприятиях. Однако в большинстве случаев проекты общих правил безопасности работ в промышленных предприятиях так и не были проведены в жизнь. "Правила", с одной стороны, регламентировали условия найма и труда рабочих, ограничивая произвольные действия промышленников (размеры штрафов, сроки и порядок расчетов и т.п.), а с другой, запрещали, под угрозой уголовной ответственности, стачки рабочих, причем в последнем случае эти действия правительства, откровенно нарушавшие гражданско-правовой характер трудового договора, объяснялись тем, что "личный наем для работ на фабрики и заводы... по значительности интересов государственных, с ним связанных, представляется важным предметом полицейского благоустройства и, в силу его значения для общественного порядка, не может не входить в область особого попечения и надзора правительства"121.

   Закон 3 июня 1886 г.122 имел ограничительный характер. Вначале он вводился на территории только трех губерний - С.-Петербургской, Московской и Владимирской, а также в отдельных уездах Рязанской, Ярославской и Костромской губерний, где к этому времени трудилось 7/10 рабочих всей фабрично-заводской промышленности123. Вне сферы его действия оставались предприятия горной промышленности, строительства, казенные заводы и железные дороги. Только в 1897 г. закон в полном объеме был распространен почти на все губернии Европейской России и Царства Польского.

   Противодействие российских предпринимателей "вмешательству" государства посредством введения ограничительных мер в их отношения с рабочими законом 1886 г. не замедлило сказаться. И хотя с помощью того же правительства им удалось свести уступки рабочим к минимальным размерам, они продолжали настаивать на дальнейших послаблениях. Несколько позже при поддержке высокопоставленных правительственных чиновников, и, прежде всего, министра финансов И.Л.Вышнеградского (сменившего на этом посту Н.Х.Бунге), они активно добивались и пересмотра самого закона. Особой критике подверглись нововведения, касавшиеся прав и обязанностей, предоставленных фабричной инспекции по закону 1886 г.

   Новые "Правила" коренным образом видоизменяли обязанности, возлагавшиеся на фабричных инспекторов, и расширяли их права. Теперь в их деятельность, кроме общего контроля за исполнением закона, входило принятие мер "к предупреждению споров и недоразумения между фабрикантами и рабочими", точнее говоря, им придавались исключительно полицейские функции124, а также "возбуждение преследования судебным порядком виновных в нарушении правил". Фабричные инспектора должны были осуществлять общий надзор "за соблюдением на фабриках и заводах должного благоустройства и порядка" через вновь создаваемые губернские по фабричным делам присутствия. Хотя общий надзор за фабрично-заводской жизнью на местах и был возложен на губернские по фабричным делам присутствия, возглавлявшиеся губернаторами, фабричная инспекция в соответствии с законом все же имела достаточный простор для вмешательства в фабрично-заводскую жизнь125. Теперь правительственный инспектор определял внутренний распорядок фабричной жизни, и владелец предприятия отступал как бы "на задний план". "Столь крупное ограничение прав фабрикантов, - констатировал Туган-Барановский, - не могло не вызвать неудовольствия последних. Началась глухая борьба между фабричной инспекцией и фабрикантами"126, министерствами внутренних дел и финансов. Фабричной инспекции пришлось выдерживать настоящую длительную войну, объявленную ей предпринимателями. Те использовали все возможные методы давления через печать, правительственных чиновников, в том числе прибегали к авторитету и поддержке И.А.Вышнсградского.

   Едва успел вступить в силу закон, как предприниматели обратились в Московское отделение Общества для содействия русской промышленности и торговле (ОДСРПиТ)127. Было решено создать в ОДСРПиТ специальную комиссию во главе с Н.К.Крестовниковым. И ее состав вошли ведущие деятели московских торгово-промышленных кругов: Ю.П.Гужон, И.Е.Гучков, Ф.А.Детинов, И.П.Кононов, Г.Л.Крестовников, А.Л.Сергеев, А.А.Кахрушин, И.И.Щукин.

   В заседаниях комиссии рассматривались жалобы фабрикантов на инспекцию: "личный произвол", "ложное толкование ею законов", "тенденциозное преследование хозяев". В марте 1887 г. Московское отделение ОДСРПиТ' подало одно за другим два ходатайства И.Л.Вышнеградскому об изменении порядка правительственного надзора за фабриками128.

   В записке Московского отделения ОДСРПиТ от 10 марта 1887 г. московские предприниматели излагали свой подход в решении вопроса о взаимоотношениях фабрикантов и рабочих. В его основе лежала идея взаимной зависимости, "естественного единства их деятельности в сфере производства". Они усматривали в "сотрудничестве хозяев и рабочих на фабриках союз, основанный на сходстве интересов и различии способностей, дополняющих одно другое", призывая к толкованию нового фабричного закона "из подобной точки зрения"129. В заключении записки, подписанной Т.С.Морозовым, утверждалось: "Фабричная инспекция с самого начала своей деятельности усвоила себе совершенно неправильный взгляд на фабричные отношения и вступила на ложный путь ничем не оправдываемого вмешательства в такие внутренние стороны (фабричного производства и фабричной жизни, которые лежат за пределами ее власти". Следующая записка, от 30 марта, содержала ряд конкретных предложений в закон, сводившихся к ослаблению ответственности предпринимателей и к дальнейшему ущемлению даже декларированных в нем ущербных нрав рабочих130.

   И.А.Вышнеградский дал высокую оценку мартовским запискам московских предпринимателей. "Я должен признать, - заявил он, - к чести промышленников, я не нашел ни одного требования, в котором сквозило бы эгоистическое желание расширить права хозяев в ущерб рабочим, и вот почему могу сказать совершенно открыто, что мною будут сделаны все усилия, чтобы вполне удовлетворить названные ходатайства"131.

   Спустя полгода после издания закона, когда Д.А.Толстой в письме к И.А.Вышнеградскому поднял вопрос о передаче фабричной инспекции в ведение Департамента полиции, Вышнеградский ответил согласием, но на определенных условиях132, важнейшим из которых было - общее изменение изданных правил, а также переподчинение фабричной инспекции губернаторам на местах (вместо Департамента полиции)133. И.И.Янжул вспоминал, что сиге в январе 1887 г. московский городской голова Алексеев доверительно сообщал ему о том, что "новый министр финансов сильно предубежден против фабрично-инспекторской деятельности вообще и против Вас в особенности. Он прямо и откровенно заявил при недавнем свидании: "Я постараюсь передать инспекцию в Министерство внутренних дел, пусть из инспекторов сделают становых приставов""134.

   Противоборство двух тактических линий политики в рабочем вопросе ранее всего в 1880-х годах выявилось в борьбе двух министерств - внутренних дел и финансов - за влияние на органы, которые должны были непосредственно осуществлять эту политику на местах135. Переписка между И.А.Вышнеградским и Д.А.Толстым (1887-1888 гг.) раскрывает позиции министров по вопросу о фабричной инспекции. Министерство внутренних дел считало, что законом 3 июня 1886 г, задачи фабричной инспекции были "совершенно изменены". Она получила значение "специального полицейского учреждения, обязанного принимать меры к охранению порядка и спокойствия на фабриках и, таким образом, делать распоряжения в тон отрасли управления, которая составляет предмет" губернской администрации. Министр внутренних дел высказался за передачу фабричной инспекции в его ведомство и об укреплении полицейско-карательных функций фабричной инспекции136. Министр финансов в 1888 г. изменил свое мнение, аргументировав это тем, что опыт деятельности фабричной инспекции еще недостаточен, чтобы вносить в существующее положение какие-либо поправки. При этом Вышисградскнй совершенно откровенно пояснял, что его позиция изменилась под влиянием ходатайств промышленников о сохранении фабричной инспекции в ведении Министерства финансов137.

   В 1887 г. Вышнеградскнй предполагал внести в Госсовет проект об изменениях нового закона. В связи с этим Московскому биржевому комитету, Московскому отделению Мануфактурного совета и ОДСРПиТ предлагалось внести свои предложения. Академику В.П.Безобразову138 поручалось к 1 октября представить свои соображения о преобразовании фабричной инспекции. Позднее Безобразов изложил свои взгляды в официальной записке139, которые в целом отвечали планам министра финансов и совпадали с интересами московских промышленных кругов, с видными представителями которых к этому времени он достаточно сблизился.

   В записке В.II.Безобразов выразил отрицательное отношение к опыту российского фабричного законодательства, усматривая в нем ограничение свободы договора между работодателями и рабочими и излишнюю опеку над последними. По его мнению, было бы желательно, чтобы в "фабричном законодательстве, касающемся отношении владельцев промышленных заведений и их распорядителей к рабочим, господствовал характер по преимуществу репрессивный и карательный, а не превентивный и опекательный". Он считал, что "если новые законы подвергнутся указанным нами исправлениям, вообще в смысле сокращения вмешательства чинов инспекции во внутренний быт рабочих и опеки над последними, то их деятельность (фабричных инспекторов) значительно упростится". В этой связи он обосновывал взгляд на фабричную инспекцию "как па специальную отрасль государственной полиции"140. Он считал, что "всего менее должно смотреть на фабричную инспекцию как на какой-то новый орган правительственной власти, призванный к прямому экономическому улучшению быта рабочего класса". В передаче фабричной инспекции в МВД Безобразов видел меру "не только бесполезную, но и вредную, способную усилить произвольность действий полиции и вызвать различные злоупотребления"141. Это его заявление шло в русле интересов промышленников, которые к этому времени категорически выступали за сохранение фабричной инспекции в ведении Министерства финансов.

   Одновременно предприниматели стремились усилить свое влияние и в губернских по фабричным делам присутствиях. Они добились проведения в закон 3 июня 1886 г. дополнения о включении в столичные (Москвы и Петербурга) присутствия своих представителей. В октябре 1886 г. два члена Мануфактурного совета вошли в состав и Московского столичного, и Московского губернского по фабричным делам присутствий. Оценивая их деятельность, прокурор Московской судебной палаты в ноябре 1886 г. констатировал: "Эти члены исключительно преследуют узкие интересы фабрикантов, стремясь искажать ясный смысл закона, раз закон этот обеспечивал рабочего от их произвола и эксплуатации"142.

   Согласно закону 3 нюня 1886 г. надзор за фабрично-заводскими предприятиями должен был осуществляться местным губернским начальством "при содействии" вновь учреждаемых губернских по фабричным делам присутствий, а также, как отмечалось, чинов фабричной инспекции, численность которой увеличивалась, и полиции. Губернским присутствиям предоставлялось право издания обязательных постановлений, конкретизировавших и дополнявших общее законодательство. Предусматривалось, что в центре их внимания должны быть взаимные отношения фабрикантов и рабочих. Но закон давал основания полагать, что они же являлись органами надзора за соблюдением промышленного законодательства вообще. Председателем присутствия являлся губернатор, а членами от правительства - вице-губернатор, прокурор окружного суда, начальник губернского жандармского управления и фабричный инспектор143. Кроме того, в состав губернского по фабричным делам присутствия должны были входить председатель или член губернской земской управы и городской голова или член местной городской управы. В столицах и тех городах, где существовали комитеты торговли и мануфактур, представители земств и городов заменялись представителями этих комитетов144.

   Таким образом, влияние в губернских по фабричным делам присутствиях имели не только представители МВД, но в значительной мере - члены фабричной инспекции и представители предпринимателей. В связи с тем, что распорядительные действия по применению" законов и обязательных постановлений, а также "надзор за их исполнением" возлагались на фабричную же инспекцию, фактически превращавшуюся в постоянно действующий исполнительный орган по проведению в жизнь рабочего законодательства, это еще более усиливало влияние Министерства финансов.

   Постепенно недовольство145 предпринимателей законом 3 июня 1886 г. и деятельностью фабричной инспекции улеглось. Повседневная практика свидетельствовала о том, что фабричная инспекция на местах не имела достаточного авторитета и не стремилась использовать предоставленную ей власть в ущерб материальным интересам промышленников.

   Комиссия В.К.Плеве не спешила с переработкой закона. Изменения, принимаемые комиссией, продолжали укреплять позиции предпринимателей как всевластных хозяев на своих предприятиях. Они получили право обменивать просроченный паспорт рабочего на новый, не спрашивая на это его согласия (проживавшие на квартирах, а не в казармах обязывались сдавать паспорта в фабричную контору). Помимо штрафов с рабочих взыскивали по суду компенсации за причиненный убыток146. Введение ряда мелочных регламентации лишь усиливало бесправное положение рабочих. Высочайше утвержденным 24 апреля 1890 г. Мнением Госсовета разрешалось сохранить ночную смену малолетних в стекольной промышленности. В случае особо уважительных причин (усиленное поступление заказов перед ярмаркой и пр.) губернские по фабричным делам присутствия или губернатор могли разрешить ночную смену женщин и подростков в любом производстве147.

   По мере того как спадала угроза интересам предпринимателей, они меняли сам тон и содержание своих оценок закона, корректируемого с учетом их требований. С одной стороны, они уверяли, что "ярмарочное купечество и производители не имеют ничего против вмешательства государства во взаимные отношения фабрикантов и рабочих; они готовы приветствовать закон, хорошо регулирующий эти отношения, и его истолкователей, стремящихся водворить мир, тишину и любовь в фабричной среде". Вместе с тем, они не преминули заметить, что "существующий закон весьма мало приближается к этому идеалу, а его исполнители явно уклоняются в сторону, тенденциозно преследуя совершенно непонятные цели и только внося раздор и разлад в фабричную жизнь"148.

   Объективно закон 3 июня 1886 г. являлся фактором, сдерживавшим произвол предпринимателей. В пользу этого говорят данные, имевшиеся в распоряжении Министерства финансов (1894 г.) о том, что самовластие хозяев предприятий было сильнее в местностях, не подчиненных действию закона. Там зачастую рабочим на фабриках и заводах выдавались расчетные книжки, в которых фиксировались правила, включавшие постановления, отмененные позднейшими узаконениями, и "притом нередко направленные к явному ущербу справедливым интересам рабочих, лишая их присвоенных рабочим законных прав"149. Это создавало почву для рабочих выступлений.

   Особенности распространения закона 1886 г. на промышленные предприятия и степень охвата его действием различных категорий рабочих показали прямую связь этих процессов с ростом рабочего движения. В усилении рабочего движения крылась непосредственная причина, ускорявшая пересмотр фабричных законов. Даже самые незначительные экономические уступки царизма в вопросах охраны труда рабочих были результатом борьбы рабочих, и в этом процессе Морозовская стачка сыграла историческую роль. Она же стала и поводом к углублению разногласий между ведомствами внутренних дел и финансов относительно курса политики в рабочем вопросе. Как заключает Л.Р.Шепелев, в правительственной политике но рабочему вопросу выявились две тактики, проводимые министерствами внутренних дел и финансов, причем вторая в значительной мере определялась первой150. Министерство внутренних дел полагало, что в целях охранения "общественного спокойствия" Никакие проявления классовой борьбы рабочих (в частности, и экономические стачки) не должны допускаться. Для решения этой задачи необходимо было осуществлять как тщательное полицейское наблюдение за рабочими и подавление всех их выступлении, так и вменять в обязанность предпринимателям улучшать экономические условия жизни рабочих. Ибо выступление последних в конечном итоге обусловливались уровнем развития промышленности и степенью эксплуатации труда.

   Министерство финансов руководствовалось как целями защиты интересов собственно предпринимателей, так и более общими задачами торгово-промышленной политики правительства. Оно считало особенно важным, чтобы действия властей по регулированию взаимоотношений фабрикантов и рабочих имели строго правовой, основанный на общей норме закона, характер. Всякое самоуправное вмешательство административных властей, и в особенности полиции, в эти отношения признавалось крайне опасным, поскольку могло затруднить условия предпринимательской деятельности, поставив предприятия в неравное положение, а также отпугнуть иностранных предпринимателей. Финансовое ведомство исходило из того, что экономические отношения между фабрикантами и рабочими должны определяться прямым соглашением их друг с другом в зависимости от хозяйственного состояния предприятий и конъюнктуры на рынке труда. Министерство склонялось даже к разрешению экономических забастовок, если они не нарушали "общественного порядка", и считало допустимым создание различных организаций по взаимопомощи рабочих151. Тактика Министерства внутренних дел имела охранительно-попечительный характер; Министерства финансов - пропредпринимательский, она более соответствовала интересам промышленного развития страны.

   Закон 3 июня 1886 г. "О надзоре за заведениями фабричной промышленности и взаимоотношениях фабрикантов и рабочих" и дополнявшие его "Правила" стали основным фабрично-заводским законодательством, действовавшим без особых изменений вплоть до 1917 г. В нем отчетливо выразились гак называемые попечительные тенденции, отражавшие саму суть рабочей политики самодержавия. Главное, что было характерно для фабричного законодательства, - слабая эффективность вследствие отсутствия четких карательных санкций, в особенности по отношению к предпринимателям. Эти недостатки делали необходимым восполнение пробелов в законодательстве и разъяснение содержания законов путем административных распоряжений. В результате возрастала роль органов, осуществлявших применение указанных законов на практике.

1890-е годы: эра Витте

   1890-е годы были периодом невиданного ранее подъема российской индустрии. Но объему промышленного производства Россия вплотную приблизилась к Франции, а по темпам его роста - к Германии и США152. 1890-е годы стали временем яркой реформаторской деятельности С.Ю.Витте. Возглавив в 1892 . Министерство финансов, он явился и созидателем индустриальной эры девяностых годов". По свидетельству В.И.Ковалевского, ближайшего помощника Витте (с начала октября 1892 г. он занимал пост директора Департамента торговли и мануфактур, а в середине 1900 г. - товарища министра финансов, заведующего делами промышленности и торговли), особенно насыщенным был начальный период его деятельности - с 1892 г. по 1900 г. (Витте оставался на посту министра финансов одиннадцать лет, до августа 1903 г.). Это был "период смелой, неустанной борьбы, обширных замыслов и больших реформа, - констатировал Ковалевский153.

   К 1893 г. Витте и его сотрудниками была разработана программа развития промышленности и торговли154. Решающую роль в ее реализации авторы программы отводили правительственной политике, отдавая приоритет административным мерам. На органы Министерства финансов возлагались обязанности всемерно содействовать развитию предпринимательской инициативы. В качестве одного из важнейших условий, необходимых для успешного осуществления всей реформы, ее создатели рассматривали организацию представительства интересов предпринимателей в правительственных учреждениях, создание в центре и на местах системы совещательных организаций155. Общий замысел Витте заключался в привлечении предпринимателей к систематическому участию в обсуждении всех проблем, касавшихся промышленности и торговли. В программе выдвигалась задача пересмотра устаревшего и принятия нового торгово-промышленного, а также рабочего законодательства, всецело отвечающего требованиям времени.

   С.Ю.Витте стремился решить сложную двуединую задачу: с одной стороны, обеспечить стабильные возможности для развития промышленности путем предупреждения конфликтов между рабочими и предпринимателями, возникавшие на экономической почве, а также равные условия конкуренции для промышленников, с другой - предупредить возникновение классовых столкновении политического характера156. Ретроспективно оценивая попытки осуществления рабочего законодательства по аналогии с другими государствами, и в частности с Германией, Витте писал, что они "встретили в реакционных кругах решительный отпора. Он признавал то, что задержка в проведении реформ стала "значительным поводом к обострению отношений рабочих и фабрикантов... в России и к развитию и распространению между рабочими крайних воззрений с социалистическим, а иногда и революционным оттенком"157.

   Середина 1890-х годов ознаменовалась в России подъемом стачечной борьбы фабрично-заводского пролетариата. Особенно выделялись выступления текстильщиков Петербурга в мае-июне 1896 г. Основным поводом к стачке 1896 г. послужил отказ петербургских фабрикантов выдать рабочим обычную заработную плату за нерабочие дни по случаю коронации Николая II. В ответ на это 27 мая одно за другим забастовали текстильные предприятия Петербурга. За три-четыре последующие дня стачкой было охвачено свыше 30 тысяч текстильщиков. Одновременно волнения охватили весь рабочий Петербург. Главным требованием было сокращение продолжительности рабочего дня с 12-14 до 10,5 часов, своевременная выплата заработной платы, повышение расценок и т.д. Власти были вынуждены идти на экономические уступки и незамедлительно приступили к разработке закона о нормировании рабочего дня. Промышленники извещались о предстоящих реформах; им разрешалось впредь до издания закона самостоятельно приступить к сокращению рабочего дня.

   В начале декабря 1896 г. Витте получил разрешение на разработку закона о нормировании рабочего дня. Уже 15 декабря этого же года состоялось особое совещание под председательством обер-прокурора Синода К.П.Победоносцева. В нем принимали участие С.Ю.Витте, министр внутренних дел И.Л.Горемыкин, Министр юстиции Н.В.Муравьев и тридцать один представителе от фабрикантов и заводчиков. Решением совещания при Министерстве финансов была образована специальная комиссия под председательством В.И.Ковалевского для подготовки проекта закона о продолжительности рабочего дня. Она предложила установить максимальный рабочий день в 11 часов и 9-часовой для рабочих, занятых хотя бы отчасти в ночную смену, т.е. с 9 часов вечера до 5 часов утра158. На заседании комиссии 23 января 1897 г. С.Т.Морозов отстаивал интересы большинства фабрикантов Центрального, в том числе и Московского, района, на предприятиях которых широко применялась продолжительная односменная работа. Морозов настаивал на общей 12-часовой норме. Его поддерживал Г.А.Крестовников. Ссылаясь на опыт Франции, где законодательное сокращение рабочего времени за пределы 12 часов не представлялось возможным, Крестовников убеждал, что говорить о снижении часовой нормы в России "значило бы сильно забегать вперед"159.

   Как только в промышленных кругах стало известно о регламенте, предложенном комиссией Ковалевского, незамедлительно последовали отклики петербургских промышленников. Директор Сампсониевской мануфактуры Э.Л.Бонштедт и группа петербургских предпринимателей выступили против ограничения рабочего дня. В специальной записке от 7 марта 1897 г. они утверждали, что одним из главных условий для успешной реализации закона о нормировке рабочего дня может стать введение максимальной его продолжительности не ниже 11,5 часов чистой работы. "Всякое сокращение в настоящее время этой нормы, - констатировали они, - не может быть признано правильным и повлечет за собою весьма неблагоприятные последствия в деле развития отечественной промышленности и ляжет тяжелым бременем на потребителей"160. Настаивая на обязательном применении сверхурочных работ, они категорически возражали против проектируемых норм согласовывать их условия отдельно с каждым рабочим.

   В итоге Витте в интересах развития промышленности настоял на увеличении рабочего дня до 11,5 час. и до 10 час. для рабочих, занятых хотя бы отчасти в ночную смену (соответственно вместо 11 и 9 час., предложенных комиссией В.И.Ковалевского).

   В ходе обсуждения в Государственном Совете признавалось, что в условиях России законодательная нормировка продолжительности рабочего времени оправдана и даже единственно возможна ввиду того, что государственный строй страны исключает возможность "так называемой закономерной борьбы, т.е. организованных забастовок, руководимых рабочими союзами и вынуждающих иногда фабрикантов соглашаться"161.

   Новый фабричный закон "О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности" был издан 2 июня 1897 г.162 Им устанавливалась верхняя граница рабочего дня - 11,5 час., а в предпраздничные и субботние дни - 10 час. Такой режим работы в известной мере был компромиссом между требованиями петербургских и московских предпринимателей. Законодательно рабочий день был сокращен до той нормы, какую предлагали петербургские промышленники. Вместе с тем ночные работы, на сохранении которых настаивали москвичи, не запрещались, а лишь ограничивались 10 часами. Ночное время устанавливалось при односменной работе между 9 час. вечера и 5 час. утра, а при двух и более сменах - между 10 час. вечера и 4 час. утра. Таким образом, с одной стороны, не нарушались прежде всего интересы московских фабрикантов, владельцев более отсталых по техническим условиям производства предприятий, с другой стороны, - далеко не удовлетворялись ни ходатайства, выдвинутые Обществом для содействия развитию мануфактурной промышленности, ни требования более передовых московских предпринимателей163. В непрерывных производствах в течение двух последовательных суток рабочий день мог достигать не более 24 часов, а в течение двух суток, на которые приходилась ломка рабочих смен, - 30 часов. Продолжительность труда работниц в дневное время в России, согласно закону 1897 г., не должна была превышать 11,5 час., между тем в Германии, Австрии и Швейцарии она составляла 11 часов, во Франции 10, в Англии на текстильных фабриках - 10, а в остальных производствах - 10,5 часов. В ночное же время труд женщин в России ограничивался 10 часами, во Франции - 7 часами, в Англии, Австрии, Швейцарии и Италии ночной труд женщин был запрещен. Дневная работа подростков (15-17 лет) в России ограничивалась 11,5 часами, в Голландии, Швейцарии и Австрии - 11 и в остальных странах - 10 часами. Дневная работа детей (12-15 лет) в России по закону не должна была превышать 8 часов, а при двухсменной работе - 9 часов. Ночной труд детей разрешался в стекольном производстве. В Италии дневная работа детей была ограничена 11 часами, в Австрии - 8, во Франции - 10, в Англии - 6,5, в Германии, Швеции, Норвегии - 6 часами. В большинстве названных стран ночные работы детей в эти годы были запрещены164. Закон, как и прежде, не предоставлял права рабочим на отпуск. Издавна в России каждое предприятие имело значительное количество нерабочих дней, преимущественно связанных с общими и местными церковными праздниками, которые не оплачивались. Новый закон определил число рабочих дней в году (295,5) и ограничил число обязательных нерабочих дней в году, установив их общую норму в 66 дней (52 воскресных и 14 праздничных, церковных и царских)165, что открывало предпринимателям возможности для увеличения рабочего времени. Компенсировать потери от сокращения продолжительности рабочего дня, определенного законом, промышленники при необходимости могли за счет увеличения рабочих дней в году. Законом разрешалось прибегать к сверхурочным работам, как обязательным, необходимым по техническим условиям производства, так и необязательным, с согласия рабочих (не более 120 часов в году).

   Закон 2 июня 1897 г. имел ограниченный характер. Он распространялся только на постоянных промышленных рабочих, составлявших около 1/5 всех пролетариев, работавших по найму на фабриках, заводах и предприятиях горной промышленности с числом рабочих, превышающим 20 человек. Предприятия, имевшие менее 20 рабочих, были освобождены от надзора фабричной инспекции и, следовательно, от соблюдения правил166. В итоге многочисленные категории рабочих продолжали находиться в полной зависимости от своих нанимателей. После издания закона 1897 г. царское правительство рядом различных дополнительных правил, инструкций и разъяснений ослабило его действие.

   Объективно значение закона 2 июня 1897 г., несмотря на сравнительно ограниченную сферу применения и ряд существенных недостатков, заключалось в том, что он впервые устанавливал правовые нормы, регламентирующие продолжительность рабочего времени, значительно ниже существовавших ранее на российских фабриках. Напомним, что до 1897 г. рабочий день в России не ограничивался никакими законодательными актами, его продолжительность всецело зависела от владельца предприятия. В случае реального исполнения закона он становился жизненно важным для социально-экономического положения рабочих. Теперь рабочие могли требовать (а не выпрашивать хозяйскую милость, как прежде) и добиваться своих прав, опираясь па закон.

   Одним из существенных недостатков закона являлось сохранение ночных работ. В правилах Министерства финансов признавалось, что "ночные работы, бесспорно, более утомительны, вредны для здоровья и вообще менее естественны, нежели работы при дневном свете; вред этой работы тем больше, чем она продолжительнее и постояннее". Однако далее утверждалось: "Казалось бы, что ввиду вредности ночных работ лучше всего запретить их и взрослым рабочим (как это воспрещается женщинам и подросткам обоего пола в некоторых производствах, малолетним безусловно), но для этого нет никаких оснований, даже с точки зрения общего благосостояния рабочего; умеренный ночной труд безвреднее для него, нежели слишком продолжительная, по одинаково оплачиваемая дневная работа"167. При сохранявшейся низкой оплате труда рабочий вынужден был работать лишние часы и в ночное время, и сверхурочно.

   Закон ускорил введение двухсменного 9-часового рабочего дня в тех отраслях промышленности, где ночной труд был запрещен. Однако, по данным известного статистика И.М.Козьминых-Ланина, даже после первой русской революции 17% рабочих Московской губернии, занятых в две смены, работали более 9 часов в сутки, выше норм, предусмотренных законом 1897 г.

   Сокращение рабочего дня до 11,5 часов капиталисты компенсировали повышением интенсивности труда, в итоге выработка на одного рабочего не снижалась, а даже увеличивалась. Так, владимирский фабричный инспектор сообщал, что переход от суточной работы к дневной или сменной 18-часовой, несомненно, повышает производительность труда в единицу времени. Такое же повышение наблюдается и при сокращении дневной работы, в особенности при переходе с 13,5 часов на 12 пли 11168. Вместе с тем продуктивность труда рабочего в единицу времени с отменой ночных работ при переходе па 18-часовую работу пли вследствие сокращения дневного груда на 1-2 часа возрастала приблизительно следующим образом: для прядильных фабрик на 35%, для ткацких па 7 10%, для красильно-набивных и механических заводов до 15%169.

   Показатели продолжительности рабочего времени и размеров заработной платы свидетельствуют, что наиболее благоприятные для рабочих условия труда и его оплаты были там, где производство было более механизировано и где число рабочих (в расчете на промышленное предприятие) было наименьшим170.

   Па рубеже XX в. средний рабочий день по всей фабрично-заводской промышленности России составлял 11-11,4 часа171. Однако по сравнению с другими странами он по-прежнему оставался более высоким. Так, в 1900 г. в Англии, США, Дании и Норвегии он равнялся 9-10 часам, но Франции, Германии и Швеции - 10 часам.

   В начале XX в. доля промышленных рабочих, имевших наиболее продолжительный рабочий день, постепенно уменьшается, а наиболее короткий - увеличивается172. Ниже средней его продолжительность была в Петербургской, Привисленских, прибалтийских и юго-западных губерниях, а повышенной - в Центральном промышленном районе173.

   С.И.Смирнов, директор Путиловского завода, констатировал по поводу снижения рабочего дня, что "в настоящее время на механических заводах пропадает масса времени зря, из-за переутомления рабочих продолжительной работой. Рабочие изыскивают невольно всякие способы, чтобы иметь возможность передохнуть. При сокращении же продолжительности рабочего дня и если заработок будет повышаться сразу очень высоко, то рабочие будут больше из себя вытягивать, чем при 11-часовом рабочем дне. Они, несомненно, привыкнут аккуратнее обращаться со своим временем, последствием чего будет сокращение порчи материала, машин, станков, а также уменьшение несчастных случаев. Одно это обстоятельство должно высоко поднять нашу промышленность. Переход же к 8-часовому рабочему дню требует известной постепенности и приспособления"

   С изданием закона 1897 г. на предприятиях с регламентированным рабочим днем стала усиленно распространяться система обязательных сверхурочных работ, создавая иллюзию дополнительного приработка. Эта изнурительная система вела к гибельным для здоровья рабочих последствиям, увеличивая массовый производственный травматизм, инвалидность, а также безработицу. По закону все ограничения касались только обычной (урочной), но не сверхурочной работы. Сверхурочные работы допускались по особому соглашению фабриканта с рабочими, а и договор найма включались условия только о сверхурочных работах, необходимых по техническим условиям производства. Различные оговорки о сверхурочных работах (об их необходимости по условиям "непредвиденных" заказов, при "затруднительности" для предпринимателя увеличить число рабочих и т.д.) давали возможность фабрикантам удлинять рабочий день, сводили на нет установленные законом нормы. Сверхурочные работы практиковались на многих предприятиях174. Продолжительность сверхурочной работы значительно превышала нормы, установленные законом (294 часа в год, или 24,5 часа в месяц), Сверхурочный труд оплачивался выше, заработок повышался примерно на 12% (или на 25 руб. в год)175, что побуждало рабочих трудиться сверхурочно.

   Изданный 14 марта 1898 г. Циркуляр министра финансов разрешал применение сверхурочных работ практически без всяких ограничении в этом вопросе почти лишал закон 1897 г, всякой силы176. Но закону работа в праздничные дни не была запрещена безусловно. Она допускалась на основе взаимного соглашения фабриканта и рабочих при условии обязательства со стороны предпринимателя заменить рабочий праздник нерабочим будничным днем, о чем незамедлительно сообщать фабричной инспекции.

   До издания закона 2 июня 1897 г. рабочие, равно как и остальные граждане страны, имели обычное число праздников в году (88 дней). Правительство, установив по закону обязательность воскресного и праздничного отдыха для рабочих (66 дней в году), изъяло из обычных праздников четвертую их часть (22 дня)177. Таким образом, по закону количество обязательных праздников было установлено меньше в сравнении с ранее отмечавшимися обычными праздниками, что фактически вело к увеличению рабочих дней в году.

   Совершенно очевидно, что для успешной реализации любого закона необходимы два главных условия: контроль за исполнением и четкие нормы, предусматривающие карательные санкции за его нарушения. Отсутствие таких статей в новом законе существенно снижало его значение и эффективность. Предоставление же министрам (финансов, путей сообщения и др. по соглашению с министром внутренних дел) нрава "развивать" закон, издавать подробные правила о его применении значительно ослабляло его действенность. По существу, на их полное усмотрение передавалось решение вопросов по всем статьям закона: о продолжительности работы, о порядке смен (количество их в сутки), о перерывах, сверхурочных работах, об установлении вредности производства и т.д. Иными словами, в прямой зависимости от воли и решения министров находилось усиление или ослабление его действия, прямые изменения закона.

   Уже в начале октября 1897 г, были опубликованы правила о применении закона 2 июня, утвержденные Министерством финансов по соглашению с Министерством внутренних дел. Они были изданы с перспективой дальнейших дополнений, изменений и обнародования новых. В них указывались случаи, по которым допускались отступления от требований, предусмотренных законом. Фабриканты получали право "вести работы" сверх определенного в законе времени. Главное внимание Министерства финансов сосредоточилось на усилении надзора за выполнением уже принятых законоположений и на реорганизации органов, осуществлявших непосредственный контроль за деятельностью промышленных предприятий и фабричной инспекции. В этот период вновь крайне обостряется борьба между министерствами финансов и внутренних дел за влияние на политику но "рабочему вопросу" и на деятельность фабричной инспекции.

   Напомним, что фабричная инспекция была создана Бунге как орган контроля за соблюдением фабричных законов. Под влиянием поворота в рабочей политике Министерства финансов (при Вышнеградском, а затем Витте), а также с ростом рабочего движения во второй половине 1890-х годов институт фабричной инспекции в какой-то мере утрачивал свою роль, изменил свою природу и свою организацию.

   В основе политики Витте лежала идея ускоренного развития национальной промышленности. В сфере рабочего законодательства он стал последователем политики, проводившейся его предшественником. В марте 1894 г. Витте провел закон о реорганизации фабричной инспекции, но которому на нее возлагалась обязанность осуществлять технический надзор на предприятиях. Значительно усиливался состав инспекции, и вводилась должность фабричных ревизоров, контролирующих ее деятельность178. В дополнение к закону Витте издал 11 июля 1894 г. "Наказ чинам фабричной инспекции", обосновав более конкретно обязанности и нрава фабричной инспекции. В наказе отмечалось: "Фабричным инспекторам должны быть в одинаковой мере близки интересы как фабрикантов, так и рабочих, ибо только в объединении этих интересов и в законосообразном понимании их заключается залог правильного хода фабрично-заводского дела". Чинам инспекции предлагалось действовать "разумно, последовательно, без нарушения справедливых интересов промышленности"179. Предполагалось, что они будут способствовать своими советами повышению уровня производства.

   С развитием рабочего движения все большее и большее значение приобретала "полицейская функция" фабричной инспекции. Циркуляры Витте, изданные 11 апреля и 5 декабря 1895 г., обязывали чинов инспекции "следить и своевременно доводить до сведения Министерства финансов... о нездоровых проявлениях и неустройствах на фабриках, которые могут порождать беспорядки"18.

   В декабрьском циркуляре 1895 г. Витте объяснял стачечное движение как результат подстрекательства людей, стремившихся "искусственно создать" в России "ту печальную рознь, которая возникла между фабрикантами и рабочими на Западе", во имя "отвлеченных или заведомо ложных идей... совершенно чуждых народному духу и складу русской жизни"181. "В нашей промышленности, - писал Витте, - преобладает патриархальный склад отношений между хозяином и рабочим. Эта патриархальность во многих случаях выражается в заботливости фабрикантов о нуждах рабочих и служащих па его фабрике, в попечениях о сохранении лада и согласия, в простоте и справедливости во взаимных отношениях. Когда в основе таких отношений лежит закон о нравственных и христианских чувствах, тогда не приходится прибегать к применению писаного закона и принуждения". Однако вскоре эти рассуждения об особом складе русской жизни исчезли из документов Министерства финансов. В секретном циркуляре Департамента торговли и мануфактур, изданном 8 апреля 1897 г., содержались совершенно четкие инструкции чинам инспекции о поведении во время стачек. Циркуляр предписывал инспекторам "тщательный надзор" за промышленными заведениями. При возникновении стачек или забастовок инспекторы должны были "принять все меры к убеждению рабочих немедленно возобновить прерванные работы, разъяснив им всю строгость наказания, которому они подвергаются за незаконные действия"182

   В свою очередь, Министерство внутренних дел секретным циркуляром (12 августа 1897 г.) предписывало полиции "выяснять причины рабочих волнений и устранять по возможности поводы к неудовольствиям в тех случаях, когда рабочие имеют основания жаловаться на притеснения или несправедливость фабрикантов и фабричной администрации"183.

   Руководствуясь этими указаниями, охранные отделения в целом ряде районов перешли к осуществлению полного контроля над рабочими, совершенно игнорируя фабричную инспекцию. Наиболее острая ситуация возникла в Москве. 19 июня 1898 г. министру финансов докладывали, что "дело постоянного надзора за взаимными отношениями и порядком на фабриках и заводах "уплыло" из рук фабричной инспекции и перешло в руки полиции"184.

   В докладе помощника шефа жандармов генерал-лейтенанта А.И.Пантелеева на имя Николая II (март 1898 г.) признавалось тяжелое положение рабочих, и предлагались меры его улучшения для предотвращения рабочих волнений. В докладе констатировалось: "Сопоставляя труд рабочего, отдающего фабрике все свои жизненные силы, с тем, что дает ему фабрика, располагающая громадными капиталами и обязанная своим цветущим состоянием труду того же рабочего, нельзя не прийти к заключению, что на долю рабочего выпадает слишком мало. Заботы о рабочем в смысле улучшения его положения должны быть направлены прежде всего на увеличение его заработка как материального его обеспечения".

   Пантелеев полагал необходимым провести коренные изменения в отношении "наблюдения за фабричным людом", которое, но его мнению, было совершенно недостаточным. Наиболее действенной мерой он считал безотлагательное создание в каждом фабричном центре вооруженной полиции с обязанностью "надзора за соблюдением па фабриках и заводах правил внутреннего распорядка", расходы на ее содержание полностью возложив на фабрикантов. За фабричной инспекцией предполагалось оставить "чисто техническую часть"185. Идея создания "специальной фабричной полиции" разделялась и московским обер-полицмейстером Д.Ф.Треневым. Он выступал за ее размещение непосредственно на фабриках, за присутствие "при производстве работ", за вмешательство "во все подробности быта рабочих и фабричных распорядков".

   Летом 1898 г. на особом совещании под председательством Победоносцева были рассмотрены доклад Пантелеева и вопросы "об установлении, на основании действующих законоположений, более точного разграничения власти местных органов министерств внутренних дел и финансов по отношению заведений фабрично-заводской промышленности" и "о выяснении применительно к действующим законам пределов вмешательства административных властей в экономические отношения фабрикантов и рабочих, и в частности, по вопросу об определении заработной платы"186.

   Выступая на совещании, Витте заявил: "Генерал-лейтенант Пантелеев приводит мысль о необходимости предъявить к тем, на обогащение которых рабочий кладет свои силы, т.е. к фабрикантам, настоятельные требования в смысле облегчения участи и улучшения быта рабочих. Можно ли правительству стать в рабочем вопросе на такой путь, крайне рискованный и неправомерный? Положение фабричных и заводских рабочих (3 млн.) хотя не блестящее, но, тем не менее, вовсе еще не так худо, как положение сельского населения (30 млн.), Конечно, из этого не следует, чтобы первые не нуждались (как и вторые) в попечениях правительства, направленных к улучшению их благосостояния, но мероприятия эти должны быть вырабатываемы и законодательном порядке (что делалось и делается) постепенно и с величайшей осторожностью, когда все спокойно, но ни в коем случае не под давлением рабочих и не под их требованиями. Витте категорически высказывался против "введения полиции на фабрику" и против передачи фабричной инспекции в ведение органов Министерства внутренних дел, считая, что это приведет к пренебрежению справедливыми интересами промышленности и "принуждению" фабрикантов "к исполнению того, что, но мнению полицейских органов, необходимо для успокоения рабочих"187.

   Предложения Пантелеева были отклонены на официальном уровне. Решающую роль сыграло заявление Витте о том, что, приняв схему Пантелеева по "рабочему вопросу", ее пришлось бы распространить и на отношения между крестьянами и поместным дворянством. И уже в марте 1899 г. "высочайшим повелением" но докладу С.Ю.Витте, состоявшемуся на совещании министров 17 марта 1899 г., рекомендовалось, правда, только "путем законодательных мер", принять меры к улучшению положения фабричного люда "при денежном содействии самих предпринимателей"188. В борьбе между министерствами финансов и внутренних дел за влияние на рабочую политику и на условия открытия и функционирования промышленных предприятии закон 7 июня 1899 г. стал важной победой Витте189.

   Еще в процессе обсуждения проекта закона "О продолжительности и распределении рабочего времени..." Государственный Совет, признав "весьма несовершенными порядок обжалования постановлений губернских по фабричным делам присутствий, констатировал необходимость создания при Департаменте торговли и мануфактур особого коллегиального органа. В феврале 1899 г. Министерством финансов был подготовлен законопроект, по которому намечалось предоставить новому органу общее руководство деятельностью губернских присутствии190, По закону 7 июня 1899 г.191 им стало Главное по фабричным и горнозаводским делам присутствие, функции которого заключались в "высшем наблюдении за правильным применением законоположений, касающихся соблюдения на фабриках, заводах и горных промыслах должного порядка и благоустройства", издание правил и инструкций "в развитие действующих законоположений", отмена постановлений местных присутствий в случае их несогласованности с общим законодательством и др. Объединенным губернским по фабричным и горнозаводским делам присутствиям разрешалось издавать на местах постановления и правила о продолжительности и распределении рабочего времени с учетом местных условий, что создавало для предпринимателей реальные возможности для отступления от закона. Распорядительные действия по применению правил Главного и местных по фабричным и горнозаводским делам присутствий и контроль за их исполнением оставались на фабричной инспекции.

   В дальнейшем борьба между министерствами финансов и внутренних дел "из-за обладания чудным кладом - фабричной инспекцией", по выражению В.Д.Белова, не прекращалась. Ретроспективно оценивая развитие в России рабочего вопроса, В.Д.Белов констатировал, что "дело велось у нас безо всякой системы: не было ни практического, ни теоретического его изучения. Совершенно остались не выясненными те основные положения, на которых, как на прочном фундаменте. должна была возникнуть вся рациональная организация деятельности фабричной инспекции... В результате при В.Плеве институт этот очутился в совсем странном положении в ведении двух враждующих между собою начальств"192.

   Только в январе 1905 г. Комитет министров признает подчинение фабричной инспекции Министерству внутренних дел "совершенно вредным и ненормальным"193. Июльское совещание 1898 г. под председательством Победоносцева стало своеобразным рубежом, четко зафиксировав определившееся расхождение, но не разрешив разногласий по рабочему вопросу между двумя министерствами. Министерство финансов к концу 1890-х годов отходит от принципов попечительной политики в рабочем вопросе в тех случаях, когда она хоть в какой-то мере могла отразиться на интересах промышленного развития страны. Министерство внутренних дел, напротив, сохраняет попечительный курс. Свое законченное выражение он найдет в "полицейском социализме", или зубатовщине - политике, главным идеологом и проводником которой станет начальник Московского охранного отделения С.В.Зубатов. В условиях подъема рабочего движения на рубеже 1900-х годов оба министерства были вынуждены искать новые подходы к решению рабочего вопроса и предотвращению революционных выступлений. В этот период и в Министерстве финансов, и в Министерстве внутренних дел разрабатываются, а также и осуществляются разного рода проекты и меры охранительного толка. Среди них - заключение о необходимости введения "особых старост в промышленных заведениях" ("Совещание о мерах к обеспечению на фабриках и заводах спокойствия" в Министерстве финансов, апрель 1901 г.). Предполагалось, что основной функцией фабричных старост станет "разрешение конфликтов между рабочими и предпринимателями по вопросам найма, условий труда и быта, переговоры с администрацией и представителями фабричной инспекции". Создание института фабричных старост поддерживал товарищ министра внутренних дел П.Д.Святополк-Мирский. Он предлагал учредить для рабочих ссудо-сберегательные кассы, обеспечивать их квартирами при фабриках и заводах, а в будущем ввести обязательное общегосударственное страхование при участии предпринимателей. Святополк-Мирский считал полезными существование заводских лавок "на началах потребительских обществ", организацию фабрично-заводских "низших школ" и др.194 Эти идеи получили одобрение и дальнейшее развитие во всеподданнейшем отчете министра внутренних дел Д.С.Сипягина, представленном в конце 1901 г.

   Существенным и новым в отчете было отсутствие традиционных оценок и рассуждений о "патриархальности" русского рабочего, Сипягин констатировал быстрый рост в России класса рабочих, живущих "исключительно лишь рабочим трудом", и существование "большого разряда потомственных рабочих". Для борьбы с революционным движением министр считал необходимым "в среде самого рабочего класса создать устойчивые и консервативные элементы, которые явились бы опорой существующего общественного строя... сознательно, в силу ясно понимаемой и повседневно ощущаемой тесной связи личных своих интересов с интересами порядка и спокойствия в области промышленной жизни". Сипягии предлагал проведение целого комплекса мер для улучшения материального положения рабочих и создания в их среде "более или менее значительного числа мелких собственников"195, расширить права фабричной инспекции, передать ей право рассматривать гражданские претензии рабочих к хозяевам. Он настаивал на подчинении фабричной инспекции губернаторскому надзору и на усовершенствовании полицейского наблюдения за рабочими196.

   После поездки по промышленным центрам Ярославской, Владимирской, Костромской, Нижегородской губерний (1901 г.) с целью изучения экономического положения рабочих и причин забастовочного движения Д.С.Сипягин обратился к теориям копартнершипа197. Опыт копартнершипа, известного па Западе с начала XIX в., стал изучаться в России с 80-х годов XIX в. Одним из наиболее ревностных сторонников и пропагандистов копартнершипа в России был известный экономист и статистик профессор А.А.Исаев, связывавший с его введением "сохранение современного порядка вещей (капиталистического способа производства)". По его мысли, идея привлечения трудящихся к участию в капиталах, управлении и прибылях капиталистических предприятий противостояла социалистическим учениям.

   Успех развития копартнершипа Исаев напрямую связывал с рабочим движением. Он утверждал: "Эта форма может успешно развиваться только под давлением недовольства работников". Роль государства он видел в осуществлении контрольных функций, а также в содействии пропаганде конартнершипа посредством привлечения к участию и прибылях рабочих и служащих предприятий, находящихся в его ведении198.

   Позднее с ним солидаризировался другой видный экономист - В.Ф.Тотомианц. Он утверждал, что копартнершип позволяет капиталистическим предприятиям "привязывать к себе массу рабочих", "устраняет стачки и способствует мирному и справедливому улаживанию всех конфликтов", в результате чего "профессиональным союзам придется отбросить свои боевые функции". Важную роль в его успешном распространении он также отводил государству, подчеркивая, что "путем законодательства оно может облегчить переход частных предприятий, особенно акционерных, к копартнершипу"199.

   В 1880-е годы, в связи с ростом рабочего движения и подготовкой фабрично-заводских законов, предполагавших сочетание попечительных и репрессивных мер, возможности копартнершипа обсуждались и в правительственных сферах. Убежденным сторонником копартнершииа как важнейшей части социальной политики выступал П.Х.Бунге. Его введение он рассматривал как органическое продолжение уже осуществленных в 1880-е годы актов в области трудового законодательства. Бунге непосредственно связывал с копартнершипом борьбу против распространения в стране "социалистических идей" и опасности революционного движения рабочих. В специальном разделе "Социализм и борьба с ним" рукописи, известной как "Загробные заметки", П.Х.Бунге предупреждал, что во второй половине XIX в. "социализм не угас и принимает форму международного союза" 200.

   Для успешного претворения копартнерпшна па практике, по его справедливому мнению, необходима обоюдная заинтересованность сторон. Во-первых, чтобы "сами предприниматели убедились", что "их интерес требует привлечения рабочих к участию в прибылях". Во-вторых, чтобы рабочие "прониклись сознанием, что, только опираясь на капитал, а не враждуя с ним, они могут достичь улучшения и материального, и нравственного быта, что они должны прежде всего ожидать этого улучшения не от государства, а от своего труда и дружной деятельности с предпринимателями, подающими им руку для совместной деятельности"201

   Однако привлечение рабочих к участию в прибылях промышленных предприятий в Министерстве внутренних дел было признано с самого начала нереальным, и основными вопросами обсуждения сделались попечительство и роль правительства во взаимоотношениях между предпринимателями и рабочими. Даже привлечение рабочих к участию в прибылях - явление, характерное для стран с высокоразвитой промышленностью, - представители русской бюрократии не мыслили иначе, как путем правительственного вмешательства. Для обсуждения предложений, изложенных во всеподданнейшей записке П.Д.Святополк-Мирского и отчете Д.С.Сипягииа, распоряжением царя (27 декабря 1901 г.) предписывалось создание особого совещания министров земледелия и государственных нмуществ, финансов, внутренних дел, юстиции и московского генерал-губернатора вел. кн. Сергея Александровича. Состоявшееся 9 марта 1902 г. совещание всецело поддержало основные соображения Д.С.Сипягина "о желательности деятельного вмешательства правительственной власти в дело упорядочения быта рабочего населения и сосредоточения в руках ее всех, но возможности, нитей, управляющих жизненными интересами этих слоев населения"202.

   Обсуждение вопроса о копартнершипе в создавшихся условиях Сипнгин счел несвоевременным и снял его с регламента заседания. Мотивация такого решения была вполне обоснованной. Признаки экономического кризиса в стране были весьма весомым (фактором того, что российские предприниматели не поддержат идею участия рабочих и служащих в капиталах, управлении и прибылях предприятий. Вместе с тем нарастало недовольство предпринимателей политикой правительства по рабочему вопросу в целом и зубатовскими экспериментами в особенности. Введение копартнершипа по инициативе властей неизбежно ассоциировалось бы с политикой полицейского социализма203. Следует иметь в виду, что осуществление копартнершипа без санкции и определенных мер поддержки со стороны правительства фактически исключалось. И Бунге, и Сипягин связывали возможность его введения в России с мерами правительственной политики. Законом строго регламентировался порядок образования и функционирования акционерных обществ, организация и структура которых наиболее отвечали участию рабочих и служащих в управлении и прибылях. Вместе с тем закон прямо и не запрещал рабочим предприятий такие формы сотрудничества, но и не предусматривал ни форм, ни самого участия в принципе.

   Министерство финансов внесло на совещание записку "О пересмотре статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договоров о найме, и о желательности установления организации рабочих в целях самопомощи"204. Совещание 9 марта 1902 г. не внесло коренных изменений в политику правительства по рабочему вопросу. Оставался в силе традиционный принцип неограниченного "вмешательства правительственной власти в дело упорядочения быта рабочих" и сохранения в руках государства "всех, по возможности, нитей, управляющих жизненными интересами этих слоев населения". Признавалось необходимым "скорейшее поступательное развитие фабричного законодательства, регулирующего условия быта рабочего населения и правительственного за ним надзора", а также принятие "мер административного характера для устранения условий, дающих повод для недовольства рабочих". По общему заключению совещания, разработка конкретной и детальной программы мер возлагалась на межведомственные комиссии, создаваемые для этой цели при министерствах, с последующим внесением ее на рассмотрение Государственного Совета205. Так, в комиссии при Министерстве внутренних дел предполагалось разработать условия "деятельности полицейского надзора на фабриках и заводах и за фабричным и заводским населением вообще". На комиссию возлагалась подготовка законопроектов о расширении полномочий фабричной инспекции и подчинении ее губернаторам, о мерах укрепления имущественного положения рабочих, о правительственном контроле над условиями найма и уголовной ответственности фабрикантов за самовольное нарушение договоров о найме, об изменении карательных постановлений о наказании за стачки рабочих, учреждении при фабриках и заводах обществ и касс взаимопомощи, и введении старост, избираемых из среды рабочих206.

   К 1902 г. Министерством финансов были подготовлены проекты четырех законодательных актов: "Об обеспечении рабочих и малолетних детей рабочих школьным обучением", "Об ус гранении недостатков действующего закона о подаче врачебной помощи фабричным рабочим", "О порядке и условиях устройства промышленных заведений и производства в них работ", "Об установлении страхования рабочих от несчастных случаев, от последствий болезни и старости и семейств их на случай смерти главы". Все эти проекты предполагалось прямо внести на обсуждение в Государственный Совет207. После 1897 г. в Министерстве финансов возникли идеи о разрешении по закону экономических забастовок рабочих. В 1902 г. Витте даже подготовил записку "О пересмотре статей закона, карающих забастовки и досрочное расторжение договоров о найме, и о желательности организации рабочих в целях самопомощи". Эти замыслы, не получившие поддержки ни в правительственных сферах, ни большинства предпринимателей, не были реализованы Министерством финансов208.

   В решениях совещания министров (9 марта 1902 г.) были зафиксированы основные предложения, представленные министерствами финансов и внутренних дел. Совещание по существу наметило программу, реализация которой была еще впереди209.

   10 июня 1903 г. был принят закон о фабричных старостах, Его утверждению предшествовали продолжительные дискуссии, проходившие и правительственных учреждениях и предпринимательских организациях. Создание института фабричных старост отстаивали и Витте, и Плеве. С точки зрения правительственных кругов, эта мера была "совершенно необходимою" для борьбы с революционным рабочим движением. Как легальные рабочие организации институты фабричных старост должны были внести, но мнению авторов закона, "известное расчленение рабочей массы" и тем самым "оказать существенные услуги интересам общественного порядка". С помощью закона правительство стремилось легализовать сходки и собрания рабочих, "сделать их открытыми и прямо поставить под руководство старост", в свою очередь подконтрольных полицейским органам, и тем самым отвратить рабочих от революционного влияния210.

   Витте, принимавший непосредственное участие в его разработке, утверждал, что "ненормальное положение дела" (неизменный рост рабочего движения и стремление рабочих к сплочению и созданию своей рабочей организации) "за последние годы усложнилось и значительной мере деятельностью возникших под влиянием социалистической пропаганды подпольных организации рабочих. Этими организациями в крупных промышленных центрах, таких как Петербург, Москва и Владимирский район, охвачено значительное число рабочих, и рабочее движение на экономической подкладке продолжает расти и распространяться"21.

   Активное противодействие введению на предприятиях обществ взаимопомощи для рабочих и фабричных старост оказывали петербургские промышленники и председатель Петербургского общества заводчиков и фабрикантов С.П.Глезмер. В специальной докладной записке, направленной ими в Министерство финансов, доказывалось, что, так как в России рабочие составляли "менее 2% общею населения", не объединены в "особую касту, как на Западе, а слиты с населением или сельским, или городским, никакой организованном систематической борьбы рабочих с предпринимателями в России не было и отдельные вспышки в большинстве случаев представляют результаты случайных недоразумений или посторонних влияний". Промышленники требовали освободить их от обязанности заботиться о больницах, школах, жилищах или кассах для рабочих и упрекали правительство в том, что оно увлекается "западными образцами", вместо того чтобы распространить формы попечения, выработанные "русской жизнью" и "достаточно отвечающие духу народному"212. Петербургские фабриканты утверждали, что "приходские попечительства, обновленные и надлежаще организованные, имеют полную возможность осуществить все цели взаимопомощи более широко, более гуманно, чем профессиональные организации фабричных рабочих". "Кроме прихода, - констатировалось в записке петербургских промышленников, - попечительные учреждения могут быть организованы и управлением попечительств о народной трезвости, и местным управлением, городским и земским"213. Противодействие московских предпринимателей не было заметным (в сравнении с петербургскими) ни по вопросу создания касс взаимопомощи, ни введения института фабричных старост. По справедливой оценке В.Я.Лаверычева, российская буржуазия "была еще неспособна" противопоставить "попечительным" проектам правительства "сколько-нибудь последовательно требование общих чисто буржуазных реформ"214.

   Однако ни московские, ни петербургские предприниматели не торопились осуществлять этот закон. Так, на петербургских предприятиях фабричные старосты стали появляться только в конце февраля 1904 г. Со стороны предпринимателей высказывались опасения и подозрения в том, что организация представительства рабочих приведет к увеличению их требований. Со стороны рабочих к ним не возникло сколько-нибудь значительного доверия. Правила наделяли старост полицейскими функциями, что давало повод рабочим рассматривать этот институт, находившийся в зависимом положении от заводоуправления, как агентов хозяев и полиции.

   Фактически опыты правительства с институтом фабричных старост не увенчались успехом. Главной цели - создания рабочих организаций под контролем полиции и насаждения в рабочем классе полицейских агентов в лице фабричных старост в целом достигнуть не удалось, равно как и не удалось ни ослабить недовольство рабочих фабричными порядками, ни задержать их революционных выступлений. Нередко в годы первой русской революции фабричные старосты были не агентами полиции, а выступали организаторами рабочих215.

* * *

   Важным направлением правительственной политики по рабочему вопросу этого периода становится социальное страхование. Напомним, что в 80-90-е годы XIX в. большинство западноевропейских стран уже имело законы о страховании рабочих. В России лишь в 1880-е годы, с ростом промышленности и увеличением кадров рабочих, когда при чрезвычайно низкой охране труда в угрожающих размерах стал расти производственный травматизм, проблема социального страхования приобретает особую остроту и становится неотъемлемой частью законопроектов о фабрично-заводском труде. До этого времени первые попытки возложить на нанимателей в той или иной мере ответственность за несчастные случаи, происшедшие с рабочими не по их вине, предпринимались комиссиями Штакельберга, Игнатьева, Валуева и были безуспешными. В дальнейшем этот принцип сохранялся и развивался216.

   В 1880 г. Совету торговли и мануфактур Министерства финансов было поручено разработать правила об ответственности предпринимателей при несчастных случаях с рабочими. В предпринимательских кругах с опасением было встречено известие о подготовке законопроектов, детально регламентирующих их обязанности по обеспечению инвалидов труда. Соглашаясь на известные уступки по выплате компенсаций и незначительных пенсий потерпевшим рабочим, предприниматели, однако, стремились сохранить за собой свободу действий и, насколько возможно, избежать законодательного оформления этих обязанностей. Предвосхищая издание закона, московские промышленники выдвинули свои альтернативные проекты законопроектам Министерства финансов. Так, в октябре 1881 г. представители 38 известных московских фамилий (среди них Найденов, Морозовы, Якунчиков, Крестовников, Третьяков, Малютин и др.) высказались за создание Комитета вспомоществования рабочим. Они представили в Московский биржевой комитет записку, в которой говорилось: "Улучшение быта рабочего населения составляет, как известно, одну из главных правительственных забот последнего времени, считая своим долгом содействовать исполнению таких видов правительства... мы признаем необходимым, чтобы со стороны промышленного сословия были безотлагательно приняты меры к вспомоществованию в удовлетворительной степени рабочим, получившим увечья при работах на фабриках и заводах, равно как семействам, оставшимся после рабочих в результате смерти". С этой целью предполагался ежегодный сбор с каждого предприятия (но отраслям промышленности), учитывая численность рабочих; первоначальный фонд намечалось создать по подписке217. Проценты с капитала должны были поступать на обеспечение увечных рабочих. Выдача пособий передавалась в Московский биржевой комитет. В декабре поступила записка от Л.Г.Кнопа, в которой, ссылаясь на опыт Германии, он предлагал создать взаимное общество самопомощи между владельцами предприятий218. Основные предложения представленных записок были поддержаны собранием выборных Московского биржевого общества, после чего Московский биржевой комитет ходатайствовал перед министром финансов о создании комитета и кассы взаимопомощи для обеспечения рабочих. Уже в конце декабря 1881 г. представление министра по этому проекту было одобрено царем. Аналогичные предложения выдвинули и горнопромышленники Юга России. На съезде в 1881 г. они признали необходимым разработать устав Общества пособия горнорабочим Юга России.

   Разработка законопроекта задерживалась, но не по вине московских предпринимателей219. Только 3 января 1883 г. проект Комитета вспомоществования увечным рабочим был одобрен собранием выборных биржевого общества, а затем он был передан в Министерство финансов220. Однако при обсуждении в Департаменте торговли и мануфактур проект вызвал серьезные замечания. В целом констатировалось, что промышленники всеми средствами уклонялись от каких-либо точных и конкретных обязательств по отношению к рабочим, ограничиваясь общими и весьма неопределенными формулировками основных пунктов положения. Так, в нем не были указаны точные размеры пожизненных и единовременных вспомоществований; сроки и порядок их выдачи, а также предоставления пожизненных пособий; принципы взимания с промышленников предполагаемого сбора и др.221 Развернутая критика проекта прозвучала и со стороны генерал-губернатора Москвы князя В.А.Долгорукова, особенно по вопросу о нормах вспомоществования222, Предприниматели не соглашались с предъявленными к ним требованиями, полагая, что вопросы вспомоществования целиком относятся к их компетенции. Требования Долгорукова в части установления размеров вспомоществования они признали для себя "неприемлемыми". Непримиримость сторон привела к затяжному характеру обсуждения этого вопроса223. Утверждение Комитета вспомоществования рабочим затянулось на долгие годы, так и не получив своего завершения224.

   В этом отношении более удачной оказалась попытка горнопромышленников Юга России. На состоявшемся в 1882 г. в Харькове VII съезде горнопромышленников был одобрен план создания вспомогательной кассы горнорабочих. Средства кассы составлялись из разных видов отчислений предпринимателями, В 1883 г. VIII съезд горнопромышленников направил ходатайство министру земледелия и государственных имуществ, который 15 июля 1884 г. утвердил устав Общества пособия горнорабочим Юга России. С 1884 г. по 1907 г. оно выдало пособий на незначительную сумму - 470,4 тыс. руб.225

   С начала 1880-х годов к проблеме социального страхования обращается ОДСРПиТ226. Через него предпринимательские круги выдвинули в качестве контрмеры принцип государственного страхования рабочих. С этого времени вопросы страхования становятся приоритетными на протяжении всей дальнейшей деятельности ОДСРПиТ, проходившей в двух основных направлениях. Первое - самостоятельная разработка проектов государственного страхования рабочих по веем его видам, которые в форме представлений-ходатайств направлялись в соответственные правительственные учреждения (1882, 1894, 1904, 1905 гг.). Несмотря на имевшиеся среди членов общества разногласия по вопросу о государственном страховании и его организации, оно последовательно высказывалось за его введение в России. Второе направление - обсуждение министерских законопроектов и связанных с ними вопросов. Зачастую они носили длительный дискуссионный характер. В итоге создавались особые комиссии, к работе в которых привлекались видные специалисты-практики и известные ученые (А.В.Погожсв, Е.М.Дементьев, И.И.Янжул, Л.Н.Чнколев, В.Д.Белов и др.).

   В ОДСРПиТ была создана специальная комиссия "для более тщательного и всестороннего" изучения страхования (1880 г.). Итогом се деятельности стала разработка проектов государственной кассы страхования рабочих и правительственной пенсионной кассы для всех трудящихся. Первая из них должна была охватить фабрично-заводских, горных, железнодорожных, строительных рабочих и служащих. Занятые вне фабрично-заводского производства (сельскохозяйственные, рабочие кустарной промышленности и др.) исключались. Каждый предприниматель был обязан застраховать рабочих и служащих своего предприятия посредством вносимых в кассу взносов, исчислявшихся по числу рабочих и с учетом опасности работ. Вторая - основывалась на добровольных началах для всех трудящихся (не только рабочих) и на средствах своих членов. Размеры взносов устанавливались уставом кассы и могли быть либо единовременными, либо постоянными. Пенсии начислялись соответственно сделанным взносам. Особое внимание обращалось на создание местных органов этих касс, через которые предполагалось охватить широкие трудящиеся массы227.

   Ходатайство ОДСРПнТ о создании государственных касс страхования от несчастных случаев и пенсионной - для трудящихся с изложением разработанных проектов, направленное министру внутренних дел Н.П.Игнатьеву и управляющему Министерством финансов (июнь 1881 г.), было поддержано Министерством финансов. Вместе с тем, Н.Х.Бунге, отметив ею чрезвычайно общий характер и неполноту, рекомендовал представить более подробные правила и расчеты проектируемых учреждении. К 1883 г. оба проекта уставов касс были детально разработаны (комиссия П.П.Семенова совместно с представителем Министерства финансов, управляющим первым отделением Департамента торговли и мануфактур Л.Г.Небольсиным). Однако проекты ОДСРПнТ запоздали. В мае 1883 г. Совет торговли и мануфактур завершил работы над правилами об ответственности владельцев промышленных заведений за увечье и смерть рабочих. Обсуждение министерского проекта (1883 г.) российскими предпринимателями (в Московском отделении Совета торговли и мануфактур, Одесском мануфактурном комитете, Иваново-Вознесенском комитете торговли и мануфактур и др.) совпало с подготовкой и изданием главных фабрично-заводских законов 3 июня 1885 г. и 3 июня 1886 г., ощутимо затрагивавших их интересы228. Временно вопросы страхования отодвинулись на второй план. Первые два проекта - представления ОДСРПиТ, по признанию самого общества, были преданы забвению почти на 10 лет.

   Именно в эти годы в правительственных кругах активизировалась разработка законопроекта об индивидуальной ответственности предпринимателей (1889 г.). Правительство последовательно проводило курс на введение закона об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих, хотя и признавало, что государственное их страхование было бы в принципе предпочтительнее. По законопроекту 1893 г. предполагалось возложить на предпринимателей ответственность не только за случаи увечья рабочих, но и за профессиональные заболевания. Размеры пособий и пенсий рабочим определялись из расчета 280 рабочих дней в год. Страхование распространялось на рабочих фабрично-заводской и горнозаводской промышленности, а также железнодорожных мастерских. При этом рабочие не должны были доказывать виновность предпринимателя за получение увечья, как это предполагалось проектом 1889 г.

   Однако при обсуждении законопроекта 1893 г. принцип индивидуальной ответственности не был поддержан Государственным Советом. Один из участников обсуждения заявил, что "опыт ныне текущей половины XIX столетия везде показывает, что защиты требуют не рабочие против владельцев, а владельцы против рабочих" 229. В результате общее собрание Государственного Совета 24 мая 1893 г. отклонило законопроект, внесенный С.Ю.Витте. В решении говорилось, что он не отвечает общему направлению законодательства России и может привести к возникновению не существующего в стране рабочего вопроса230.

   Не последнюю роль в выборе решения сыграла позиция предпринимателей. При обсуждении законопроекта в Московском отделении Совета торговли и мануфактур, в комитетах торговли и мануфактур Иваново-Вознесенска, Одессы, Варшавы и других городов довольно значительная часть предпринимателей решительным образом отвергла принцип своей индивидуальной ответственности за жизнь и здоровье рабочих. Вначале Варшавский мануфактурный совет при изучении проекта 1889 г. высказался за введение в России, по примеру Германии, обязательного страхования от болезней и несчастных случаев. Несколько позднее его мнение разделило Московское отделение Совета торговли и мануфактур. Предложение Варшавского мануфактурного совета было поддержано некоторыми членами Совета торговли и мануфактур. Они же высказались за то, чтобы вознаграждение выдавалось не хозяевами предприятий, а из особых касс, в которые обращались бы пострадавшие231.

   В 1890-х гг. ОДСРПиТ не раз обращалось к вопросам страхования рабочих. Оно неоднократно возобновляло сноп представления правительству, подтвердив мнение о необходимости введения в России обязательного страхования рабочих от несчастных случаев и государственных пенсионных кассах. В его представлении 1891 г. отмечалось, что успешное решение этих вопросов в Германии (1884 г.) и Австрии (1887 г.) лишний раз подтверждает необходимость государственного страхования рабочих с учетом особенностей социально-экономических условии Россни232.

   При участии общества вопросы о принципах страхования подробно обсуждались на III всероссийском торгово-промышленном съезде, проходившем и Нижнем Новгороде с 4 по 17 августа 1896 г. во время Всероссийской промышленной и художественной выставки, В работе съезда участвовало около 500 человек, было представлено почти 150 докладов о состоянии и перспективах развития отдельных отраслей промышленности (в том числе кустарной), торговли, о потребительских товариществах, артелях и др. Почти половина всех докладов была посвящена рабочему вопросу233. В них были рассмотрены вопросы страхования от несчастных случаев и болезней, врачебной помощи, продолжительности рабочего дня, применения детского и женского труда, воскресного и праздничною отдыха и т.д.

   В итоге дискуссии была принята резолюция, в которой съезд высказался за государственное страхование рабочих как наилучшую форму обеспечения рабочих и их семей при несчастных случаях, отвергнув принцип индивидуальной ответственности предпринимателей. Предполагалось охватить страхованием не только фабрично-заводских рабочих, но и "но возможности рабочих, занятых в других отраслях промышленной деятельности". До издания закона о государственном страховании съезд предлагал расширить существующую практику страхования рабочих владельцами предприятии и акционерных страховых обществах. Съезд признал также необходимым внести дополнения в действующие узаконения, чтобы страхование в создаваемых частных обществах и союзах промышленников по страхованию включало ответственность предпринимателей за случаи профессионального риска234.

   Таким образом, в конце 1890-х гг. идея государственного страхования встречала все большее признание235. Она обсуждалась и находила поддержку в различных ведомствах. И если в ноябре 1897 г. министр земледелия и государственных имуществ высказался против законодательного акта о страховании рабочих от несчастных случаев, считая, что "оно принесет больше вреда, чем пользы", и такой "закон будет куплен ценою нравственной порчи всего рабочего населения" 236, то в январе 1898 г. это ведомство уже разрабатывало проект государственного страхования рабочих по всем видам: на случай болезни, инвалидности, смерти и по старости237. Хотя в практической деятельности промышленники отдавали предпочтений созданию частных вспомогательных организаций для страхования рабочих, мысль о государственном страховании стала отражаться даже в о4нщиальных документах Министерства внутренних дел238.

   Однако министр финансов проводил твердый курс на введение законов об индивидуальной ответственности предпринимателей. По предложению Витте была создана специальная комиссия для переработки законопроекта 1893 г. Ее работу возглавил товарищ министра В.И.Ковалевский. Над новым законопроектом комиссия работала почти три года (1899-1901 гг.). В его основе должен был лежать принцип индивидуальной ответственности предпринимателей. Размеры пенсий и пособий предполагалось установить так, чтобы платить рабочим как можно меньше, не слишком обременяя предпринимателей, и ценой незначительных уступок добиться социального мира, В этом состояло главное содержание правительственного курса в области страхования.

   В сентябре 1902 г. был завершен законопроект "О награждении владельцами промышленных предприятий рабочих и служащих, утративших трудоспособность вследствие несчастных случаев", который был представлен в Государственный Совет. 2 июня 1903 г. он был утвержден царем, а с 1 января 1904 г. вступил в силу. В сравнении с законопроектами Министерства финансов, разработанными в 1880-1890-х гг., закон 2 июня 1903 г. не вносил ничего принципиально нового, а лишь фиксировал существовавшую практику, с течением времени требовавшую законодательного ее оформления239. В нем юридически закреплялись те меры, которые ранее осуществлялись предпринимателями по "доброй воле" или по соглашению с рабочими. Все без исключения статьи закона были составлены и угоду предпринимателям, а рабочим (и их семьям) он не гарантировал более или менее справедливого обеспечения в случае потери трудоспособности. Существовавшие в тексте неясности и недоговоренности преднамеренно вносили путаницу в применение его на практике. Изданные к закону 1903 г. дополнительные инструкции и распоряжения не помогали делу, а, наоборот, являлись новым ограничением сферы его действия.

   При всей ограниченности и недостатках закон был все же шагом вперед в разработке рабочего законодательства. Суть его сводилась к следующему. Если прежде рабочий или семья должны были доказать в суде виновность предпринимателя в увечье или смерти рабочего, после чего суд обязывал предпринимателя уплатить известную сумму, то по закону 1903 г. фабрикант обязан был доказывать свою невиновность, если хотел избежать уплаты вознаграждения потерпевшему или его семье. В известном смысле новый закон облегчал положение рабочего в конфликте с предпринимателем. В нем впервые устанавливались размеры пенсий (при полной потере трудоспособности выплачивалась постоянная пенсия в размере 2/3 заработка; в таком же размере выплачивалась пенсия семье в случае смерти рабочего). Однако при этом закон искусственно занижал исчисление годового заработка рабочего, что вело к уменьшению размера пенсий240.

   Ограниченность закона была очевидной. Он распространялся только на промышленных рабочих, не предусматривал страхования от профессиональных заболеваний, старости, безработицы, а также выплаты пенсии из расчета полного заработка241. Промышленники противодействовали реализации закона, ссылаясь на такие его последствия, как потрясения в промышленности, сокращение объема производства и числа рабочих, перенесение расходов по страхованию рабочих на потребителей и т.д. Они активно добивались отсрочки его введения.

   Ввиду неполноты имеющихся сведений подсчитать общую сумму полученных рабочими пенсий и пособий практически невозможно. Можно привести лишь приблизительные данные. В 1913 г. рабочие фабрично-заводской промышленности получили 2,2 млн. руб., горнозаводские (1906 г.) - 2,3 млн. руб., акционерные общества выплатили в 1912 г. 2 млн. руб., а взаимные - 1,6 млн. руб.242 Таким образом, общая сумма равнялась примерно 8,2 млн. руб. (включая капитализированные суммы). Она распределялась между 20,4 тыс. увечных рабочих. Всего же увечных по фабрично-заводской и горнозаводской промышленности было около 112,2 тыс. человек и им по закону причиталось в 1912-1913 гг. около 41-42 млн. руб.243 Анализ выплат пенсий и пособий по фабрично-заводской промышленности свидетельствует о том, что при точном соблюдении закона 1903 г. рабочие должны были получить намного больше. Однако буква закона и его практическое исполнение находились в резком противоречии друг с другом.

Рабочий вопрос в начале XX в.: опыт государственного страхования рабочих

   Итак, двадцатилетний период, связанный с разработкой законопроекта об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих, завершился изданием закона 2 июня 1903 г.244, ставшего "предвестником" обязательного (государственного) страхования в России245. Законом предусматривался пятилетний срок для перехода к государственному страхованию, что предопределило дальнейшие неотложные меры в этой области трудового законодательства. Обращение к вопросам социального страхования в начале XX в. диктовалось всем ходом социально-экономической и политической обстановки, нарастающим размахом рабочего движения в стране. Казалось бы, "чисто техническая" проблема все более становилась социальной, приобретая особую остроту. Вопросы страхования в полном объеме широко и всесторонне изучаются и обсуждаются в различных правительственных ведомствах, особых комиссиях, предпринимательских организациях, общественных и научных обществах. За расширение объема страхования и за государственную форму его организации высказывались участники Пироговских съездов врачей и в Московском обществе фабричных врачей. Вопрос о страховании сельскохозяйственных рабочих поднимался в местных комитетах о нуждах сельскохозяйственной промышленности. В 1904-1906 гг. на съездах горнопромышленников констатировалось, что закон 1903 г. не оправдал надежд на ослабление напряженности в отношениях предпринимателей с рабочими. Горнопромышленники высказывались за государственное страхование, в том числе и по болезни, с участием во взносах предпринимателей, рабочих и государства246.

   Вновь возобновило работу над страховыми проектами ОДСРПиТ. Специально созданная в нем комиссия (имевшая подкомиссии, занимавшиеся разработкой отдельных видов страхования) в течение 1902-1904 гг. подготовила и направила в Министерство финансов "Положение о страховании от болезней", проект о больничных кассах (1904 г.), а в начале 1905 г. - проект страхования от несчастных случаев. По вопросам обеспечения рабочих на случай инвалидности и старости ею были представлены только общие предложения по организации этого вида страхования. В этом же году ОДСРПиТ разработало проект - положение о Главном управлении по страхованию от несчастных случаев, на которое возлагалось все дело страхования, и о страховых обществах247. В своих представлениях 1904-1905 гг. общество выступало за введение государственного страхования по инвалидности и старости; распространение страхования от несчастных случаев на сельскохозяйственных и строительных рабочих; за установление пенсии, равной заработной плате, при полной потере трудоспособности. Предлагалось все спорные вопросы о вознаграждении рабочих возложить на третейские суды, состоящие из равного числа представителей обеих заинтересованных сторон, во главе с мировыми судьями.

   В представлениях 1904-1905 гг. ОДСРПиТ высказывалось в пользу государственного страхования по "германскому образцу", но, "разумеется, с учетом русских условий и особенностей русского быта". Следует отметить, что при подготовке российских проектов по социальному страхованию рабочих тщательно изучался и широко использовался мировой опыт в этой области трудового законодательства (главным образом, Англии и Германии). До начала 1880-х годов разработчики страховых законов в России преимущественно обращались к английскому законодательству по вопросам охраны труда, в то время признававшемуся самым передовым в мировой практике. С изданием в 1883-1889 гг. в Германии законов о государственном страховании рабочих предпочтение отдавалось германскому законодательству. В появившихся в это время исследованиях, брошюрах, полемических статьях, в продолжительных дискуссиях на страницах периодической печати, в ОДСРПиТ248 преобладали восторженные оценки (критика звучала значительно слабее) германских страховых законов: "Германия - можно сказать - классическая страна рабочего страхования"; "для России, русских специалистов имеется опыт германского страхования, имеющий ныне мировое значение"; "до германского закона о страховании рабочих помощь больному, инвалиду или старику предоставлялась частной благотворительности или общественному призрению, и поддержка в сущности всегда носила характер милостыни; ныне же понятие благотворительности и милостыни заменено понятием нрава". Использовать опыт Германии признавалось крайне полезным и в официальных правительственных документах.

   Указом 12 декабря 1904 г. констатировалась необходимость мер по государственному страхованию рабочих и провозглашалось твердое обещание его реализации. Издание указа и постановление Комитета министров от 24 декабря 1904 г. (утвержденное царем 17 января 1905 г.) по существу положили конец извечной борьбе о подведомственном решении рабочего вопроса между министерствами внутренних дел и финансов в пользу последнего. Вопрос о государственном страховании утративших трудоспособность рабочих и служащих фабрик, заводов и промыслов, согласно постановлению Комитета министров, решено было сосредоточить в Министерстве финансов. Ему передавались все права в осуществлении страховых реформ.

   Однако события 9 января 1905 г., ознаменовавшие начало Первой российской революции, заметно активизировали действия правительства по решению рабочего вопроса. Это открыто признавалось и властями, и российской буржуазией. Январские выступления рабочих показали всю несостоятельность широко распространенного в общественных и в официальных правительственных кругах мнения о том, что в России не существовало рабочего класса в том смысле и значении, как на Западе, а потому не существовало и "рабочего вопроса". "Возражать против этого взгляда в настоящее время, после январских событий, нет более надобности, но следует отметить существенную разницу в условиях фабрично-заводской жизни у нас и в государствах Запада, где рабочий вопрос, не испытав на пути своем подобных задержек, является упорядоченным и определен законом. История фабричного законодательства, например, Германии, показывает, что государственные люди страны, и во главе их князь Бисмарк, своевременно оценили значение рабочего вопроса и, настояв на издании наиболее существенных по нему законов (о государственном страховании рабочих, о союзах их, стачках и т.д.), взяли рабочее движение в свои руки"249, - заявлялось в заседаниях Комитета министров в конце января 1905 г.

   В прямой зависимости от нарастания революционных событий находились колебания в политике правительства и позиция правящих классов по рабочему вопросу. Так, первой реакцией на выступления рабочих было усиление репрессий, но размах движения заставил правительство признать, что одними карательными мерами его не остановить. Уже 10 января Николай II в беседе с петербургским генерал-губернатором Д.Ф.Треневым признал "крайне необходимым теперь же, рядом с мерами строгости, дать почувствовать доброй и спокойной массе рабочего люда справедливое и заботливое отношение правительства". Становилось очевидным, что с началом революции традиционная правительственная политика в рабочем вопросе, сочетавшая казенное "попечение" о рабочих с жестокими полицейскими преследованиями участников рабочего движения и запрещением любых пролетарских организаций, терпела крах. Неудачу терпел и предпринимательский патернализм.

   Первые попытки несколько модернизировать правительственный курс в рабочем вопросе нашли отражение в проектах Министерства финансов. Однако новый курс на поверку мало чем отличался от прежнего, причудливо соединяя попечительно-охранительные и прогрессивные тенденции. Причем если реформаторская направленность рабочей политики (робкие попытки организовать какое-то рабочее представительство на промышленных предприятиях, а также в проектируемых больничных кассах и страховых судах) и несколько усиливалась, то преобладающим по-прежнему оставалось охранительное начало, уходившее корнями в феодальную природу самодержавного строя250.

   Деятельность комиссий Н.В.Шидловского и В.Н.Коковцова тому подтверждение. Она свидетельствовала о том, что правительственные круги были еще очень далеки тогда от действительного поворота к чисто буржуазной политике по рабочему вопросу, проведение которой было невозможно без политических свобод251. История страховых законопроектов и есть история этой политики.

   Подготовка страховых законов в России затянулась на долгие годы. Этим вопросом занимались и правительственные ведомства, и предпринимательские организации. Волна рабочих забастовок вызвала появление представительных организаций крупного капитала - обществ заводчиков и фабрикантов, отраслевых съездов промышленников и т.д. Один за другим в важнейших индустриальных центрах страны стали возникать антирабочие союзы предпринимателей. С начала января 1905 г. С.-Петербургское общество заводчиков и фабрикантов взяло на себя инициативу в объединении и координации действий промышленников. Работа в правительственных комиссиях и совещаниях по рабочему вопросу проходила при широком и активном участии представителей торгово-промышленной буржуазии и ее организаций, влияние которых там было огромно.

   Во исполнение декабрьского указа 1904 г. Комитет министров принял решение о создании комиссии по подготовке законопроекта о государственном страховании рабочих. В связи с этим в январе-феврале 1905 г. при Министерстве финансов были образованы специальные комитеты. Министром финансов В.Н.Коковцовым намечалась обширная программа по разработке рабочего законодательства, включавшая: страховые законы; обязательную организацию больничных касс; сокращение рабочего дня; пересмотр карательных статей действовавшего законодательства о стачках; о рабочих союзах и др. При обсуждении в Комитете министров предложения Коковцова в целом получили поддержку и одобрение. Резкой критике была подвергнута зубатовщина, а в качестве примера для подражания был приведен Бисмарк, который своевременно издал страховые законы и тем самым взял "рабочее движение в свои руки"252.

   При разработке программы социального страхования сказалось влияние постановки страхового дела в Германии. Сущность первоначального проекта государственного страхования рабочих и служащих на фабриках и заводах, представленного Министерством финансов, сводилась к следующим основным положениям: больничные кассы функционируют на средства от обязательных взносов рабочих и предпринимателей; расходы по страхованию от несчастных случаев возлагаются исключительно на промышленников; страховые взносы на случай инвалидности и старости делают рабочие, промышленники и государство. Вместе с тем были и различия. Так, при создании больничных касс устанавливались более высокие по сравнению с Германией взносы с промышленников, составлявшие половину платежей (в Германии 2/3 взносов падали на долю рабочих и 1/3 - на предпринимателей). В то же время на промышленниках по-прежнему лежала обязанность лечить рабочих. Страхование от несчастных случаев распространялось и на профессиональные заболевания. Обязательные взносы по страхованию от инвалидности и старости должны были делать и промышленники, и рабочие, причем они были в два раза выше в сравнении с германскими нормами. Право на пенсию устанавливалось с 55-летнего возраста вместо 70 лет в Германии253.

   Уже при предварительном обсуждении законопроектов, предложенных Министерством финансов, и промышленники и С.-Петербургское общество для содействия улучшению и развитию фабрично-заводской промышленности не поддержали все четыре проекта. По их мнению, принятие законопроектов привело бы к чрезмерным "жертвам" со стороны заводчиков и фабрикантов". Страховые законопроекты были объявлены неслыханно "щедрыми" и "разорительными" для промышленности. Предприниматели выступили против лечения рабочих за их счет, потребовав, чтобы врачебная помощь оказывалась им земствами и городами "наравне с прочим населением", а расходы целиком возлагались бы на больничные кассы.

   В целом правительственные законопроекты расценивались промышленниками как попытка царизма выйти из революции за счет самих предпринимателей, избегая проведения политических реформ. Результат оказался прямо противоположным тому, на что рассчитывал Коковцов. Предприниматели различных районов страны единодушно заявили, что экономические уступки не приведут к успокоению, что причину рабочих волнений следует искать в "неустроенности политической жизни"254.

   На заседании комиссии 16 мая председатель Московской биржевого комитета Г.А.Крестовников от имени торгово-промышленных деятелей всей страны заявил, что деятельность комиссии вызвана продолжающимися и разных концах России массовыми забастовками. Он особо отметил, что "причинами этих забастовок являются во всяком случае не столько экономические условия быта рабочих, сколько сторонние промышленной жизни обстоятельства... общее крайне возбужденное состояние всех классов населения"255. Фактически работа комиссии была сорвана промышленниками. Однако реальная обстановка в стране вынуждала правительство снова и снова обращаться к рабочему вопросу. В полном объеме его решено было сосредоточить во вновь образованном 27 октября 1905 г. Министерстве торговли и промышленности, создания которого в течение долгих лет упорно и настойчиво добивались торгово-промышленные круги. Реформой трудового законодательства предполагалось обеспечить социальный мир в русской промышленности. В конце октября 1905 г. начал свою деятельность реформированный Совет министров. Первый его состав возглавил С.Ю.Витте, в это время сторонник государственного регулирования рабочего вопроса. Он стремился предупредить развитие рабочего движения и удержать его в рамках тредъюнионистских требований. Программа нового курса была сформулирована С.Ю.Витте в записке царю от 9 октября и в двух докладах - 13 и 17 октября 1905 г. В докладе от 13 октября заявлялось о том, что проведение в жизнь намеченного курса зависит от водворения "в государстве спокойствия и безопасности". Витте признавал, что правительство будет заниматься тремя основными вопросами внутренней жизни, ставшими злободневными в революционной обстановке, - рабочим, крестьянским и национальным. Предусматривалось введение нормированного рабочего дня, осуществление государственного страхования рабочих (больничных касс), организация согласительных комиссий (примирительных камер), но не допускалось создания легальных организаций пролетариата.

   К апрелю 1906 г. отделом промышленности торгово-промышленного ведомства, возглавляемым В.П.Литвиновым-Фалинским, в первоначальном варианте была разработана система законопроектов, которые, по мысли авторов, должны были обеспечить "коренное изменение... политики в рабочем вопросе путем оказания рабочим положительной помощи при возможном ограничении обширного административного правительственного вмешательства в отношения промышленников и рабочих и предоставления как тем, так и другим необходимой свободы действий через посредство профессиональных организаций"256.

   Политика Витте по рабочему вопросу строилась на сочетании решительной борьбы против революционного движения с попытками осуществить буржуазные по своему характеру реформы трудового законодательства. Эти тенденции в большей или меньшей мере проявились в деятельности различных комиссий и совещаний в 1906-1908 гг. В целом это направление разделялось и поддерживалось и российскими предпринимателями. Наиболее последовательно оно было выражено в работе Особого совещания (15-21 апреля 1906 г.) под председательством товарища министра торговли и промышленности М.М.Федорова, крупного промышленного деятеля, осуществлявшего деловые контакты премьера с предпринимательскими кругами. При подготовке материалов Особого совещания были учтены имевшиеся наработки для комиссии В.Н.Коковцова. Однако по ряду принципиально важных разделов МТиП пошло значительно дальше. Были подготовлены правила о найме рабочих; о рабочем времени, ограниченном 10,5 часами в сутки и 60 часами в неделю; о страховании рабочих; о сберегательных кассах обеспечения; о мерах поощрения строительства здоровых и дешевых жилищ; о фабричной инспекции; об окружных промышленных присутствиях; об учреждении промышленных судов257.

   Вместе с тем разделы о страховании были разработаны менее обстоятельно, чем в комиссии В.И.Тимирязева, готовившей этот вопрос в 1905 г. Несмотря на наличие некоторых разногласий, выявившихся при обсуждении, основные положения законопроектов о фабрично-заводском труде, представленные совещанию Федорова, были одобрены предпринимателями. В значительной мере это объяснялось тем, что по многим позициям министерская программа учитывала предложения предпринимательских кругов. Были, например, сделаны существенные экономические уступки промышленникам: Министерство торговли и промышленности фактически отказалось от страхования по инвалидности и старости, а расходы на лечение пострадавших от несчастных случаев предполагалось возложить в течение первых 6 недель на больничные кассы (по закону 1903 г. это было обязанностью владельцев предприятий). Предусматривались: отказ от вмешательства властей и инспекции по взаимоотношения предпринимателей с рабочими; предоставление фабрикантам и заводчикам нрава без ограничений увольнять стачечников и осуществлять локауты, чего так настойчиво добивались российские промышленники, и др.258

   Особое совещание М.М.Федорова разработало для внесения в I Государственную Думу обширную программу трудового законодательства, ориентированную на свободное соглашение сторон в трудовом договоре, относительно широкое представительство рабочих в проектируемых промышленных судах, страховых органах, свободу стачек и профсоюзов.

   Однако на данном этапе дальнейшее продвижение законопроектов торгово-промышленного ведомства было приостановлено. Работа над ними возобновилась с приходом к власти П.А.Столыпина. Назначенный в апреле 1906 г. министром внутренних дел, а в июле того же года - председателем Совета министров, он сменил на этом посту И.Л.Горемыкина. В июле было прервано и безначалие в Министерстве торговли и промышленности, длившееся после отставки М.М.Федорова почти три месяца. Новым министром торговли и промышленности стал Д.А.Философов, бывший государственным контролером в правительстве Витте.

   В своей деятельности в сфере рабочего вопроса и трудового законодательства Философов продолжал линию на свободу трудовых отношений между рабочими и предпринимателями, легализацию стачек и профсоюзов. По его заданию отдел промышленности торгово-промышленного министерства вновь вернулся к работе над проектами страхования по инвалидности и старости и Положения о страховых судах по образцу третейских судов в Германии. Учитывая обстановку переживаемого времени (отступление революции, спад рабочего движения, настроения в верхах и самом правительстве), Философов, вовсе не отказываясь от либерально-реформистского курса своих предшественников, вместе с тем усиливает попечительскую направленность министерских законопроектов.

   В декабре 1906 г. и феврале-марте 1907 г. под его руководством проходило совещание, участники которого предполагали завершить разработку нового варианта законопроекта, приурочив его к открытию II Государственной Думы. До марта 1907 г. были рассмотрены законопроекты о найме, рабочем дне, медицинском обслуживании рабочих и страховании (от несчастных случаев и в связи с инвалидностью, старостью и смертью).

   Законопроект о страховании от болезней предприниматели фактически провалили уже в момент его обсуждения. Они внесли в него поправку, отменявшую минимум пособия забо-левшему рабочему, предоставляя решение вопроса каждой больничной кассе в отдельности. Принятие этой поправки практически создавало предпосылки для провала всего законопроекта. Свой отказ взять на себя обязанности по лечению рабочих и обеспечению их при несчастных случаях промышленники аргументировали тем, что "ни в одной стране нет такого принципа, чтобы больничная помощь рабочим возлагалась на предпринимателей. У нас также еще этого законом не проведено" (М.П.Триполитов). Организацию медицинской помощи они предпочитали заменить денежными отчислениями земствам, а все лечение передать больничным кассам. Провозглашая на словах независимость больничных касс, предприниматели считали свои нрава в них урезанными и претендовали на право вето на все решения собрания членов кассы. Констатируя, что законопроекты о страховании по старости и инвалидности являются центральными в вопросах страхования, они объявляли осуществление их "в настоящее время невозможным".

   Следует отметить, что обсуждение законопроектов в комиссии Философова шло далеко не гладко. Имевшие место разногласия среди торгово-промышленных кругов во многом определялись не только опасениями потерять часть своих прибылей, но и вполне объективными причинами. Дело в том, что уровень забастовочного движения на различных предприятиях, во многом зависевший от конкретных условий жизни и труда рабочих на данном заводе или фабрике, был далеко не одинаков. Кроме того, взносы по страхованию часто были действительно непосильны для владельцев некоторых предприятии. В силу финансовой слабости и технической отсталости для многих из них создавалась прямая угроза закрытия. Такое положение вещей не исключалось и в правительственных кругах. Так, Д.А.Философов признавал, что осуществление намеченных реформ "несомненно повлечет для промышленников весьма крупные жертвы", но выражал уверенность в том, что "убытки такого рода будут возвращены им сторицей"259. Это обязывало его идти на известные уступки и компромиссы с предпринимателями.

   Из десяти законопроектов, поступивших в комиссию, были рассмотрены шесть. Промышленники затягивали их обсуждение. Председатель С.-Петербургского общества заводчиков и фабрнкантов С.П.Глезмер, например, откровенно говорил: "Чем позже будут рассмотрены эти (рабочие. - Л.К.) законы в новой Государственной Думе, тем правильнее будет их решение, тем почва для них будет солиднее, нормальнее, доступнее"260 в случае принятия закона о страховании от несчастных случаев они настаивали на его введении лишь через пять лет с момента утверждения. Позже они соглашались на двухлетнюю отсрочку. Заявления представителей торгово-промышленных кругов о необходимости постепенного проведения рабочего законодательства были поддержаны С.Ю.Витте. В противном случае "промышленность не в состоянии будет вынести этих налагаемых на нее повинностей", - подчеркнул Витте, выступая 12 декабря 1907 г. в Торгово-промышленном межпарламентском комитгете261. Выступления представителей предпринимательских организаций в конечном итоге предопределили судьбу совещания Философова. Его заседания были отложены на неопределенный срок.

   В условиях спада революции (1906-1907 гг.) ни один из десяти законопроектов не попал ни в первую, ни во вторую Государственные Думы, ни в Совет министров.

   Дальнейшее продвижение страховых законопроектов затянулось еще почти на четыре года. Оно было связано с их завершением в торгово-промышленном ведомстве (во главе с И.П.Шиповым, министром торговли и промышленности, занимавшим этот пост в 1908-1909 гг.), а также продолжительными неослабевающими дискуссиями, проходившими в предпринимательских организациях, межведомственных совещаниях, III Государственной Думе и в Совете министров. Политическая обстановка в стране была не адекватна либерально-реформистскому курсу торгово-промышленного ведомства по рабочему вопросу. По сравнению с предыдущими вариантами новая редакция законопроектов, подготовленных в 1907-1908 гг., означала свертывание и существенную деформацию программы в области трудового законодательства. Оставаясь в своей основе либерально-буржуазной, она все больше приобретала старые попечительные черты. Не последнюю роль играло и то обстоятельство, что в этот период особенно усиливается противоборство между Министерством внутренних дел и торгово-промышленным, имевшее давнюю историю (прежде МВД спорило с Министерством финансов), в подходах к решению рабочего вопроса и трудового законодательства. Полицейское ведомство отстаивало сугубо охранительный, консервативный курс, а торгово-промышленное - либерально-реформистский. Глава правительства и МВД стремились социальные вопросы решать в охранительно-попечительском духе, сочетая реформы с репрессиями против стачек, профсоюзов и т.д. Выступая в Государственной Думе третьего созыва 16 ноября 1907 г., Столыпин в программе правительства по рабочему вопросу остановился лишь на "государственном попечении о неспособных к труду рабочих"262.

   В конце марта 1908 г. законопроекты о страховании рабочих от несчастных случаев и на случай болезни, страховых присутствиях и Главном страховом совете были внесены И.II.Шиповым в Совет министров. Такое ограничение разделов программы реформ явилось компромиссом между стремлением правительства, "сообразуясь с обстоятельствами", сделать хоть какой-то шаг в рабочем законодательстве и желанием как можно меньше ущемить при этом интересы промышленников. Для обсуждения проекта в апреле-мае 1908 г. было созвано межведомственное совещание под председательством товарища министра торговли и промышленности М.А.Остроградского, куда были приглашены и представители ведущих торгово-промышленных организаций. Здесь законопроекты были подвергнуты острой критике. С одной стороны, предлагалось сделать новые и весьма значительные уступки предпринимателям, с другой - речь шла о резком усилении влияния МВД и губернаторов, их контрольных функций по отношению к страховым организациям. Так, наиболее острая критика со стороны представителей МВД в комиссии Остроградского (вице-директора Департамента полиции Н.П.Харламова и члена Совета министра внутренних дел И.Я.Гурлянда) прозвучала по поводу создания, функционирования и статуса больничных касс. По существу именно эти вопросы стали центральными, по ним и шли основные споры в совещании.

   Позиция Н.П.Харламова была сформулирована в докладной записке (20 апреля 1908 г.) на имя Столыпина. В ней он особо подчеркивал, что подготовленные проекты характеризует "отсутствие какого-либо правительственного надзора за действиями больничных касс, имеющих, однако, возможность располагать довольно значительными денежными средствами, и за расходованием этих средств", "совершенное устранение губернской администрации от надзора и контроля за учреждениями, ведающими страхованием рабочих263. Вслед за этим, выступая 29 апреля на очередном заседании совещания, Харламов акцентировал внимание на том, что законопроекты содержат "серьезные опасности, способствуя усилению социалистического, а следовательно, и революционного движения". Создаваемые больничные кассы "дают в руки рабочих два самых существенных орудия для социалистических партий: организацию и деньги". Харламов считал совершенно необходимым "с самого начала подчинить деятельность больничных касс строгому надзору, чтобы предохранить их от возможных уклонений от непосредственных задач"264. Оставляя за Министерством торговли и промышленности контроль за экономической стороной дела, Харламов считал, что политический надзор за их деятельностью должен "естественно находиться в ведении МВД". На местах наблюдение за больничными кассами и благонадежностью избираемых в их правления рабочих, по его мнению, следовало сосредоточить исключительно в руках губернаторов.

   Напомним, что по проекту торгово-промышленного ведомства страховые присутствия в губерниях и крупнейших промышленных центрах, а также Главный страховой совет в Петербурге подлежали юрисдикции этого министерства и должны были возглавляться соответственно старшими фабричными инспекторами и министром торговли и промышленности. Тем самым министерство стремилось предохранить проектируемые органы от чрезмерной полицейской опеки и вмешательства МВД и губернских властей, придав им социальную направленность. Это направление поддерживалось и отстаивалось В.П.Литвиновым-Фалинским (отдел промышленности) и представителями торгово-промышленных организаций - В.В.Жуковским, одним из идеологов и создателей Совета съездов представителей промышленности и торговли (в 1898 г. он находился в Германии и Австрии, где специально изучал рабочий вопрос), и В.А.Арандаренко, членом комитета Совета съездов. Так, Литвинов-Фалинский в проектируемых мерах по страхованию рабочих видел путь "к лишению социалистической пропаганды почвы дли успеха". Он поддерживал принципы самоуправления и относительной независимости больничных касс от губернских властей и совместного управления делами касс рабочими и предпринимателями. В их реализации он усматривал средство, ведущее "к более разумному взаимному пониманию, которое является лучшей почвою для создания параллельных отношений между предпринимателями и рабочими". Сосредоточение всего страхового дела под эгидой Министерства торговли и промышленности отстаивали предприниматели (В.А.Арандаренко. В.В.Жуковский). В таком решении они видели гарантии того, что "промышленники не будут насильно впутываться в политическую борьбу со своими рабочими"265.

   Несмотря на то, что притязания со стороны чиновников МВД большинством участников совещания не были поддержаны, однако под нажимом представителей МВД спор решился в пользу последних. В итоге в проект вводились статьи, устанавливавшие жесткий надзор полиции за деятельностью больничных касс, а функции председателя страхового присутствия передавались губернатору, осуществлявшему контроль над страховыми органами и больничными кассами. Страховые присутствия получали право закрывать кассы в случае возникновения в их деятельности "опасности для государственного порядка и общественного спокойствия" и передавать их дела другим кассам. Мотивировалось это необходимостью "по возможности охранить... больничные кассы от вредного влияния со стороны социал-демократов"266. Уступки промышленникам выразились прежде всего в отказе от установления точных размеров лечебной повинности с предпринимателей (в виде денежных сборов по числу рабочих). Владельцы предприятий обязывались оказывать первоначальную врачебную помощь и амбулаторное лечение. За пребывание больных в стационаре на предпринимателей возлагалась лишь финансовая ответственность перед лечебными учреждениями. В проект включались статьи, предусматривавшие карательные санкции в случаях созыва общего собрания участников больничной кассы без согласия местной администрации и использования денежных средств, не разрешенных уставом. Законопроекты о продолжительности рабочего дня, об условиях найма и т.п. были вообще сняты с повестки дня, хотя практически они уже были готовы.

   В очередной раз возникла тупиковая ситуация, поскольку стороны не достигли согласия по основным спорным вопросам. Под предлогом необходимости завершить окончательное редактирование законопроектов заседания совещания прекратились в апреле 1908 г. Было решено проекты торгово-промышленного ведомства и все предложения, поступившие от полемизирующих сторон, передать в Совет министров для их дальнейшего рассмотрения. Представленные на его обсуждение законопроекты об обеспечении рабочих на время болезни и при несчастных случаях расценивались, с точки зрения Совета министров, как имеющие "первостепенную государственную важность не только по существу непосредственно разрешаемых ими задач, но и в качестве основных исходных положений, предопределяющих в известном направлении последующий ход нашего рабочего законодательства"267. В июне 1908 г. Совет министров одобрил все поправки и изменения, выработанные в совещании Остроградского, и еще более усилил контрольные функции губернских властей и меры полицейского надзора. Таким образом, линия МВД возобладала. Министерство торговли и промышленности и предприниматели возлагали надежды на то, что при прохождении страховых законов в Думе и Государственном Совете они будут скорректированы в соответствии с их интересами. После утверждения Советом министров законопроекты поступили в думскую комиссию по рабочему вопросу (март 1909 г. - май 1910 г.). Прения в самой III Думе начались только в апреле 1911 г. и завершились в 1912 г.

   После продолжительных дебатов страховые законопроекты были приняты Думой в январе 1912 г. Государственный Совет утвердил их в мае, а с 23 июня 1912 г. они стали законами268. Вслед за тем, 28 июня, был введен закон о страховании от несчастных случаев служащих, мастеровых и рабочих железных дорог. "Поторопиться" с изданием страховых законов царское правительство было вынуждено под воздействием нараставшего рабочего движения, особенно ленских событий 1912 г.

   Так завершилась многолетняя работа над законопроектами, разрабатывавшимися и обсуждавшимися различными правительственными ведомствами, межведомственными комиссиями и совещаниями, предпринимательскими организациями. Рабочее и трудовое законодательство было результатом согласования интересов государства (причем они всегда стояли на первом месте), буржуазии и пролетариата с учетом экономической и политической конъюнктуры в стране. Фабрично-заводское и трудовое законодательство становилось в известной мере одним из проявлений государственного регулирования Производства я общественного контроля над ним.

   За введение страховых законов выступала и буржуазия. В преддверии утверждения закона 1912 г. один из лидеров Совета съездов представителей промышленности и торговли так сформулировал отношение буржуазии к предстоящим реформам: "Нам нужно рабочее законодательство. Оно важнее и вопроса о таможенной политике", которая традиционно считалась самым главным условием промышленного развития страны. И далее он пояснял: "От этого зависит весь уклад нашей жизни"269. При этом неизменным оставалось категорическое требование предпринимателей ограничить вмешательство государственной власти в решение вопроса о конкретных условиях труда и найма.

   Что же представляли собой эти по существу последние законы о фабрично-заводском труде ("О страховании на случай болезни", "О страховании рабочих от несчастных случаев" и о создании страховых присутствий и Совета но страхованию)" изданные в дореволюционной России более полувека спустя после первых попыток их разработки (комиссия А.Ф.Штакельберга 1859 г.)?

   Закон о страховании рабочих от несчастных случаев был в известной мере видоизменением закона 2 июня 1903 г. Он касался сравнительно небольшой части российского пролетариата. Закон распространялся только на рабочих фабрично-заводской, горнозаводской промышленности, крупных предприятий железнодорожного и водного транспорта, где трудилось около 3 млн человек, или примерно шестая часть всего рабочего класса страны. Не были охвачены законодательством многие категории рабочих казенных предприятий и железных дорог; строители, особенно подверженные травматизму и увечьям; сельскохозяйственные рабочие, а также люди, занятые па лесоразработках, надомники, ремесленники и временные рабочие в постоянно действующих предприятиях. Законы распространялись только на территории Европейской России и Кавказа. Они исключали Сибирь и Среднюю Азию, где продолжали действовать временные правила от 2 нюня 1903 г. Только в январе 1913 г., более чем через полтора года после ленских событий, особым постановлением Совета министров страхование было распространено на предприятия Ленского золотопромышленного товарищества в Иркутской губернии.

   Все дело страхования находилось под жестким контролем правительства. Общий надзор за страхованием рабочих возлагался на всероссийский контрольный орган - Совет по делам страхования в Петербурге под председательством министра торговли и промышленности. Совет не имел статуса высшей апелляционной инстанции (в случаях возникновения спорных вопросов). Он объединял и направлял деятельность губернских присутствий, страховых товариществ и больничных касс.

   В губернских присутствиях председательствовал губернатор. Их членами были: начальник жандармского управления, прокурор окружного суда, управляющий казенной палаты, врачебный инспектор, старший фабричный инспектор, окружной горный инженер. Кроме того, в них входили по одному представителю от губернского земства и городской думы и по два - от предпринимателей и больничных касс. Губернские присутствия имели широкие права по надзору за страхованием в пределах губернии. Они могли подвергать ревизии больничные кассы, утверждать выборных лиц, отстранять членов правления "за неблагонадежностью" и т.д.

   Законом 23 июня 1912 г. предоставление пенсий и пособий рабочим при потере трудоспособности от несчастных случаев, а также их семьям при утрате кормильца (как и по закону 1903 г.) возлагалось по образцу Германии на предпринимателей. Прежде, по закону 1903 г., каждый фабрикант обязан был сам рассчитываться с рабочими или страховать их в акционерных страховых и взаимных страховых обществах. Ответственность за обеспечение пострадавших рабочих лежала на каждом отдельном фабриканте. По новому закону рабочие в обязательном порядке должны были страховаться во вновь создаваемых страховых товариществах. Всего было создано двенадцать товариществ, образованных по типу акционерных обществ. Они были организованы не по отраслевому принципу (как в Германии), а по территориальному (по аналогии с Австро-Венгрией). С этой целью учреждались страховые округа. Закон 1912 г. устанавливал порядок выплаты пособия страховыми товариществами, в обязательном порядке объединявшими предпринимателей в пределах страховых округов.

   По новому закону личная ответственность предпринимателя сменялась коллективной. От такого нововведения рабочие мало что выигрывали по сравнению с теми выгодами, которые приобретали владельцы предприятий. По закону 1903 г. рабочий в случае получения увечья имел дело непосредственно со своим нанимателем, который всеми доступными ему средствами, включая угрозу увольнения и судебную волокиту, старался уменьшить причитавшееся пострадавшему пособие, В случае ликвидации предприятия рабочий оставался ни с чем. Теперь же предприниматели получали мощную организацию со штатом служащих, специалистов страхового дела, врачей и пр., с помощью которой они могли целенаправленно действовать в собственных интересах. Пострадавший рабочий оставался один на один с организацией, располагавшей всеми средствами для того, чтобы в случае необходимости либо вовсе лишить его вознаграждения, либо свести его к минимуму. Кроме того, для рабочего могла возникнуть прямая угроза увольнения и бесплодных поисков работы на всей территории действия страхового товарищества, так как объединяемые им предприниматели получали возможность обмена "черными списками" увечных270.

   Все спорные дела по компенсациям за производственный травматизм являлись прерогативой местных, а не третейских судов (с равным участием рабочих и предпринимателей, как это было в Германии), о которых ранее так долго дискутировали. Такой путь разрешения конфликтов вел к их затягиванию, что, безусловно, было не в пользу рабочих.

   Впервые в России вводилось обязательное страхование рабочих на случай болезни. При этом лечить рабочих должны были за счет предпринимателей (как и по закону 1903 г.). Последние обязаны были бесплатно оказывать рабочим необходимую первую медицинскую помощь непосредственно на предприятии и обеспечивать амбулаторное лечение. Во всех остальных случаях (больничное лечение, родовспоможение и др.) владелец предприятия, не имевший собственной больницы, по договоренности с близлежащими земствами или городскими медицинскими учреждениями мог проводить лечение своих рабочих там. При отсутствии таких учреждений с него вообще снималась ответственность за оказание рабочим медицинской помощи.

   Закон о страховании от болезней не имел аналога в действующем российском законодательстве. Суть его состояла в принудительном, обязательном страховании рабочих данного предприятия, объединенных для этой цели в фабричные больничные кассы, Минимальное количество членов кассы устанавливалось в 200 человек (предприятия с меньшим числом рабочих объединялись в одну общую кассу). Капитал больничных касс, предназначенный для выплаты пособий, складывался из обязательных взносов рабочих в размере 1-2% от заработной платы (в зависимости от количества участников и решения собрания се членов), а также доплат промышленников, равных 2/3 суммы общего взноса рабочих. Туда же шли и штрафные капиталы. Фактическим хозяином кассы становился владелец предприятия, поскольку ее средства находились в его ведении (во избежание их использования к качестве стачечного фонда на случай забастовки). Провозглашенное законом самоуправление больничных касс осталось лишь на бумаге. Практически управление ими передавалось в руки предпринимателей и под строгий контроль администрации. Общие собрания всех членов касс не допускались. Они заменялись собраниями уполномоченных (не более 100 человек), на которых председательствовал владелец предприятия или уполномоченное им лицо. В правлении кассы рабочие имели перевес над представителями хозяина всего в один голос (при обязательном нечетном числе членов правления). Таким образом, если кто-либо из рабочих занимал сторону предпринимателя, последний получал большинство голосов. Не случайно создание больничных касс происходило в условиях острой борьбы между рабочими и предпринимателями, стремившимися провести своих сторонников в правление, что вызывало бесконечные конфликты271.

   Законом 1912 г. был внесен ряд изменений в порядок исчисления страхового обеспечения. Так, размер пенсии и пособий определялся из расчета 280 рабочих дней в году (вместо прежних 260). В некоторых случаях (полная потеря зрения, обеих рук или ног) пенсия равнялась полной заработной плате, Для работающих женщин полагалось 6-недельное пособие по случаю родов, размер которого определялся от половины до полной заработной платы.

   Пособия по болезни выдавались и до 1912 г., но тогда они целиком зависели от предпринимателя и выплачивались преимущественно за счет штрафных капиталов. Естественно, размеры их были незначительны. Теперь больничные кассы начинали выплаты с четвертого дня заболевания. Рабочий, застрахованный в установленном порядке па случай увечья, получал пособие со дня несчастного случая. Пособия по болезни должны были выплачиваться в течение не более 26 недель, а при повторных случаях - не более 30 недель в году. Вследствие несчастного случая они выдавались в течение первых 13 недель, а затем, по установлении степени трудоспособности, увечному рабочему назначалась пенсия, которая шла уже через страховые товарищества. Пособия по болезни или увечью устанавливались законом в размере от 1/2 до 2/3 заработной платы (если на иждивении пострадавшего были жена и малолетние дети), во всех остальных случаях - в размере от 1/4 до 1/2 заработной платы.

   Пенсии при полной потере трудоспособности устанавливались законом 1912 г., как и законом 1903 г., в размере 2/3 средней заработной платы из расчета 280 рабочих дней плюс натуральные выдачи (продукты, квартира), если они имели место, а при частичной - в зависимости от степени утраты трудоспособности. Пенсии за умершего от несчастного случая рабочего выплачивались: вдове - 1/3, детям - 1/6, в целом же выплаты не превышали 2/3 заработной платы умершего. Наконец, по закону 1912 г., как и по закону 1903 г., предусматривалась возможность замены пенсии единовременной суммой (10-кратная капитализация пенсии)272.

   Предприниматели добились осуществления почти всех требований, выдвигавшихся ими в ходе подготовки страховых законен, что нашло отражение в законодательном акте 23 июня 1912 г. Однако они не спешили с его реализацией, тем более что точная дата вступления закона в действие не была обозначена. Несмотря на длительную подготовку законопроектов, накануне введения закона в действие "правительство и промышленные круги оказались по многим причинам неподготовленными" к их практическому осуществлению, - констатировал Совет съездов представителей торговли и промышленности. Так, организация больничных касс началась лишь с середины 1913 г., и, по официальным данным, к 1 июля 1914 г. в России действовало (пли находилось в процессе организации) 2860 касс, охватывавших более 2 млн рабочих, что составляло 89% предусмотренных законом касс (86% рабочих). Начали же функционировать лишь 63% всех больничных касс, охватывающие 64% рабочих. К 1 апреля 1916 г. число действующих касс возросло до 2254 с 1762 тыс., участников, однако это было намного меньше, чем планировалось летом 1914 г. В итоге к апрелю 1916 г. страхованием было охвачено менее 3/4 общего числа фабрично-заводских рабочих, па которых распространялся закон о государственном страховании273.

   Медленнее, чем предусматривалось первоначально, шло создание и окружных страховых товариществ. При этом зачастую не соблюдалась предусмотренная законом синхронность их открытия с организацией больничных касс. Если страховое товарищество еще не функционировало, то больничные кассы освобождались от выдачи пособия увечным рабочим и похоронных денег. И таких случаях, а они были весьма многочисленны, вступал в действие закон 1903 г., по которому все обеспеченно пострадавших рабочих подлежало индивидуальной ответственности предпринимателей. Напротив, на практике было много таких примеров, когда на предприятиях действовали страховые товарищества и еще не функционировали больничные кассы. Безусловно, это осложняло ведение страховых операций274.

   Обобщенную картину деятельности больничных касс воспроизводят расчеты Народного комиссариата труда 1919-1920 гг. По неполным данным за 1915 г., были изучены материалы 1605 касс с 1248626 членами275, бюджет которых был равен 10,6 млн руб. Взносы рабочих в нем составляли 6,3 млн руб., а предпринимателей - 4,2 млн руб. Из последней суммы 765 тыс. руб. (17,2%) пошло на пособия увечным рабочим, что резко сокращало возможности на врачебную и другие виды помощи. Из общей суммы 10,6 млн руб. было израсходовано на выдачу пособий, 7,1 млн руб., в том числе по общим заболеваниям - 4,5 млн руб. (64,1%), но несчастным случаям -764 тыс. руб. (10,7%), по родам - 725 тыс. руб. (10,2%), на похороны - 289 тыс. руб. (4,1%)276. При общих заболеваниях средняя величина пособия равнялась 75 коп. в день при заработной плате 1 руб. 25 коп. Таким образом, пособия составляли 60% зарплаты; по закону же кассы могли выдавать от 25 до 50% заработной платы одиноким рабочим и от 50 до 100% - семейным, При родах пособия достигали 51 коп. в день при средней заработной плате в 74 коп., т.е. равнялись 68,9% зарплаты. По закону кассы могли выдавать от 50 до 100% зарплаты277. По материалам больничных касс (1914-1916 гг.) видно, что выплаты увечным рабочим составляли значительный и при этом все увеличивающийся процент в бюджете касс. Соответственно они уменьшались для членов семей, что объяснялось ростом числа увечных рабочих, компенсации которым поглощали большую и все возраставшую часть денежных средств касс. Вместе с тем общие данные свидетельствуют о том, что больничные кассы не имели достаточных средств и вынуждены были ограничивать выдачу пособий по минимуму, предусмотренному законом 1912 г. Помощь при заболеваниях членов семей предоставлялась далеко не везде и была совершенно недостаточной278.

   Однако были и другие примеры. Сошлемся на деятельность больничной кассы Богородско-Глуховской мануфактуры, насчитывавшей 13,5 тыс. членов. Вычеты из зарплаты рабочих в кассу были установлены в 2%. Она выдавала пособия по высшему разряду, установленному законом 1912 г. Пособия по болезни получали и иждивенцы - члены семей участников кассы. В 1915 г. общая сумма выплат по этой статье составила 8,9 тыс. руб. Всего же в 1914 г. было выплачено рабочим 84,3 тыс. руб., в 1915 г. - 124,2 тыс. руб., т.е. 76,5% и 87,1% общей собранной суммы. Условия кассы весьма устраивали рабочих, особенно решение, но которому роженицам выплачивалась зарплата в полном размере279. Однако когда касса Богородско-Глуховской мануфактуры постановила выдать пособия одиноким рабочим в размере 2/3 заработка, а также работницам, участницам кассы, отсутствовавшим на работе в связи с болезнью детей, то эти решения были отменены Московским губернским присутствием как "не согласующиеся с законом". Обращение кассы в Совет по делам страхования рабочих не дало положительных результатов.

* * *

   Законы о страховании ограничивали круг страхуемых как по территориальному, так и производственному признакам, охватывая только часть рабочего класса. Они касались лишь двух видов страхования: в результате несчастных случаев и по болезни. Значительным пробелом в законе, чрезвычайно снижавшим его значение, было исключение страхования по старости, в связи с инвалидностью и смертью. К тому же предусмотренные законом размеры пособий и пенсий были очень низкими, а на практике они зачастую еще более урезывались. По своей сути страховые законы были противоречивы: элементы буржуазного права сочетались в них с полицейско-охранительными мерами, лишая страховые учреждения известной самостоятельности и отдавая их во власть чиновников, полиции и предпринимателей. Реализация страховых законов шла медленно, зачастую тормозилась и нарушалась предпринимателями, ограничивалась административным вмешательством и контролем. Но, несмотря на все издержки, это был первый опыт осуществления государственного (обязательного) страхования в России, проводившийся в русле либерально-буржуазных реформ и сочетавшийся с попытками утверждения правовых норм в рабочем и трудовом законодательстве. В известной мере страховые реформы облегчали экономическое и правовое положение рабочих.


1 Автор ограничился исследованием общих, наиболее значимых проблем. Это прежде всего условия найма и труда: продолжительность рабочего времени, применение женского и детского труда, социальное страхование.

2 Вопрос о хронологических рамках промышленной революции в России носит дискуссионный характер. Споры по нему остались незавершенными. См.: Новая и новейшая история, 1984, № 2. С. 70-93; Соловьева А.М. Промышленная революция в России в XIX в. М., 1990 и др.

3 См.: Рабочее движение в России в XIX веке. Т. II. Ч. 1. 1861-1874. М., 1950. С. 18.

4 Однако еще в 30-40-е годы XIX в. среди промышленников росло понимание недостаточности одних только карательно-ограничительных мер. Все больше приобретают популярность идеи примирительного разбирательства конфликтов с рабочими. В это время царским правительством были осуществлены первые такие попытки, имевшие свое продолжение в отдельных временных и частных актах, изданных перед реформой 1861 г. Уже в них достаточно отчетливо выделялся "рабочий вопрос" как главное содержание фабрично-заводского вопроса в целом. Возникновение первых органов примирительного разбирательства конфликтов рабочих с предпринимателями по существу расширяло права и привилегии последних. Так, например, в ию-не 1858 г. была создана при Петербургской управе благочиния временная комиссия для разбора дел между рядчиками, или нанимателями, и рабочими, или мастерами.

 В августе 1860 г. было утверждено положение о временной комиссии для г.Москвы и некоторых промышленных уездов Московской губернии. Примирительным разбирательством в Москве занималось Московское отделение Мануфактурного совета. Деятельность такого рода учреждений свидетельствовала о том, что буржуазная идея примирительного разбира-тельства конфликтов начинала осуществляться в России, хотя и с заметной полицейско-бюрократичсской окраской. Временные органы примирительного разбирательства, созданные на рубеже 50-60-х годов XIX в., как бы связывали более ранние попытки арбитража с детально разработанным позже проектом введения промышленных судов, подготовленным комиссией А.Ф.Шгакельберга. См.: Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России. (1861-1917). М., 1972. С. 16-17 и др.

5 ЦИАМ. Ф. 46. Оп. 2. Д. 1472. Л. 82; Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1989. С. 306.

6 ЦИАМ. Ф. 46. Оп. 2. Д. 1511. Л. 1-2.

7 На это обстоятельство обращалось внимание в официальных документах более позднего времени. В них признавалось, что с реформами 1861 г. изданные до того времени постановления о труде рабочих па фабриках потеряли всякую силу. ГАРФ. Ф. VI. 1897. Д. 17. Ч. 2. Л. 59.

8 Проект правил для фабрик и заводов в С.-Петербурге и уезде. СПб., 1860. С. 19, 57.

9 Туган-Барановский М. Русская фабрика в прошлом и настоящем // Историческое развитие русской фабрики в XIX веке. М., 1922. С. 298-299.

10 Там же. С. 299.

11 Работы комиссии завершились к осени 1862 г. В итоге были подготовлены проект нового промышленного устава и пять томов материалов. В течение 1863-1865 гг. осуществлена их публикация. Труды Комиссии, учрежденной для пересмотра уставов фабричного и "ремесленного", Ч. 1-5. СПб., 1863-1865; Ч. 1. Проект устава о промышленности с объяснительной запиской, СПб., 1863. В правительственных кругах результатам деятельности комиссии придавалось большое значение. В 1864 г. ее члены были награждены орденами, Ожидалось, что издание трудов вызовет значительный общественный интерес и широкие отклики.

12 В области промышленного законодательства предусматривались статьи о порядке учреждения и функционирования торгово-промышленных предприятий, правовом положении их владельцев, организации государственного руководства промышленностью (в особенности деятельностью совещательных учреждений с участием самих предпринимате-лей) и нормах взаимоотношений предпринимателей и рабочих.

13 Этот пункт был заимствован из знаменитого английского билля 1847 г. о десятичасовом рабочем дне, в том числе и для женщин. Российский проект уступал английскому закону, так как не предусматривал законодательную охрану женского труда. Вместе с тем по проекту комиссии Штакельберга запрещался труд детей до 12-летнего возраста, английским законодательством разрешалось применение детского труда (от 8 до 13 лет) продолжительностью в 6 с половиной часов в сутки. См.: Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 302.

14 Идея такого суда была заимствована из французских conseil des prudhommes. По русский проект, по мнению Туган-Барановского, был более демократичным, чем французский оригинал. Так, по французскому закону того времени, президент и вице-президент суда назначались императором, но русскому же проекту председатель выбирался самими членами суда; секретарь назначался префектом, а в русском проекте - суд совершенно не зависел от администрации. См.: Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 302.

15 Об этом более подробно см.: Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 301-302; Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 20-23.

16 В этом положении было одно из наиболее существенных преимуществ проекта комиссии Штакельберга, в сравнении с последующим законодательством 80-90-х годов XIX в., по которому оно распространялось только на крупные фабрично-заводские предприятия.

17 Рабочее движение в России в XIX веке. Т. II. Ч. 2. 1875- 1884. М., 1950. С. 543-546, 569, 613; Рабочее движение на Ярцевской фабрике, в 1880-1917 гг. Сб. документов и материалов. Смоленск. 1956. С. 33-34.

18 Янжул И.И. Фабричный быт Московской губернии. СПб., 1884. С. 83.

19 Там же.

20 О штрафах, взимавшихся на одном из крупнейших хлопчатобумажных предприятий Морозовых, см.: Приложение: "Табель взысканий с рабочих за неисправную работу и нарушение порядков но фа6рике "Т-ва Никольской мануфактуры Саввы Морозова, Сын и К"".

21 Янжул И.И. Указ. соч. С. 91.

22 Там же. С. 108.

23 Рабочее движение в России в XIX в. Т. 2. Ч. 1. С. 242; СПб. ведомости. 1870. 20 нюня. С. 3.

24 Кренгольмская стачка 1872 г.: Сб. документов и материалов. Таллин. 1952. С. 33.

25 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. С. 367.

26 Шепелев Л.К. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. Проблемы торгово-промышленной политики. Л., 1981. С. 118. Интересные соображения были высказаны одним из ведущих на Западе специалистов по истории рабочего класса России, американским профессором Р.Зелником, Он констатировал, что стачка на Невской бумагопрядильне 1870 г, открыла десятилетие "промышленного конфликта" и потому представляла важный поворотный пункт в истории русских фабричных рабочих. По его оценке, 1870 г. был уникален тем. что тогда впервые воздействие в пользу изменений в производственных отношениях нисходило одновременно от двух антагонистов -рабочих и предпринимателей, действовавших совершенно само-стоятельно, без побуждения или поддержки радикальной интеллигенции".

 В 1870 г. правительство еще могло действовать конструктивно, удаляя барьеры на пути "развития независимого рабочего классам. Если бы правительство могло преодолеть собственные предвзятые мнения, оно могло бы действовать с очень большой гибкостью. Но после 1870 г, началась новая эра городского классового противоборства, См.: Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. С. 367.

27 РГИА. Ф. 1286. Оп. 31, Д. 314. Л. 10; Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 118.

28 Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 32.

29 РГИА. Ф. 1149. Оп. IX, 1880. Д. 31. Ч. 1. Л. 4-5; Ф. 1286. Оп. 31. Д. 314. Л. 103, См.: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 118, 119.

30 Русский вестник. 1872. № 9. С. 173. "Рабочая тема" была представлена циклом статей В.П.Безобразова с 1871 г. но 1875 г., публиковавшимся в "Русском вестнике". См.: Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н.Катков и его издания), М., 1978. С. 98, 99.

31 См.: Парадизов П. "Рабочий вопрос" в России в начале 70-х годов XIX в. // История пролетариата СССР. Сб. 10. М., 1932. С. 51, 53.

32 Проектом предусматривалось следующее: 1) наем на работу детей до 12 лет запрещался; 2) работа несовершеннолетних 12-14 лет ограничивалась 8-ю часами днем и 4,5 часами ночью; 3) для 14-17-летних - соответственно 10 часами днем или 4 часами днем и 4 часами ночью; дневными часами считались время с 5 час. утра до 9 час. вечера, ночными - с 9 час, вечера до 5 час. утра, Предполагалось разработать правила о содержании промышленных предприятий, создании при фабриках больниц, введении обязанности хозяев относительно помещения, содержания, образования несовершеннолетних рабочих и др.

33 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34. Л. 3-30; Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 118, 119.

34 РГИА. Ф. 1149. Он. 9. 1880. Д. 31. Ч. 2. Л. 147, 148; Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 48.

35 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34. Л. 3-5.

36 Протоколы и стенографические отчеты заседаний Первого всероссийского съезда фабрикантов, заводчиков и лиц, интересующихся отечественной промышленностью. 1870-1872. СПб., 1870. Резолюции съезда.

37 Там же.

38 Так, например, министр финансов М.Х.Рейтерн указывал на излишнюю регламентацию деятельности артелей; петербургский градоначальник Д.Ф.Трепов считал введение рабочих книжек необязательным и усматривал в них "возможность революционерам усилить агитацию среди рабочих"; министр внутренних дел А.Е.Тимашев утверждал, что "существование рабочих книжек во всех видах найма как документа на право работы должно быть... поставлено в основание всех по этому предмету предположений" и т.д.

39 См.: Балабанов М. Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. П. М., 1925. С. 332-342.

40 В состав комиссии наряду с чиновниками, представлявшими различные ведомства: от министерств внутренних дел (два члена), финансов, государственных имуществ, юстиции, путей сообщения, II и III отделений Собственной Его Величества канцелярии (по одному члену), вошли представители дворянства и земства, крупнейшие петербургские и московские предприниматели: И.А.Варгунин, В.А.Кокорев, С. М,Третьяков, Н.А.Найденов, А.Ф.Миллер, А.Е.Струве и др. См.: ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34.

41 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1, Д. 34. Л. 25.

42 По проекту, в части, касавшейся применения детского труда, большинство членов комиссии П.А.Валуева (меньшинство составили главным образом заводчики и фабриканты) поддержало понижение возрастного ценза для малолетних (в сравнении с проектом Игнатьева) с 17 до 16 лет и сокращение времени работы детей в возрасте от 12 до 14 лет - до 6 часов, а от 14 до 16 лет - до 8 часов в сутки. Предприниматели высказались против немедленного законодательного определения продолжительности рабочего дня для несовершеннолетних.

43 Балабанов М. Указ. соч. Ч. 2. С. 361-363.

44 См.: Дневник П.А.Валуева - министра внутренних дел: В 2-х т. М., 1961. Т. П. С. 507-508.

45 Так, 8 августа 1878 г, именным указом предоставлялось полиции и жандармским чинам право посещать заводы и фабрики в любое время, фактически означавшее передачу реальной власти ведомству внутренних дел в регулировании взаимоотношений предпринимателей и рабочих, См.: ПСЗ Российской империи. Собр. II. Т. LIII. № 58777.

46 В этом отношении была характерна деятельность текстильного фабричного комбината товарищества Никольской мануфактуры "Саввы Морозова, сын и К°", расположенного во Владимирской губ., близ ст. Орехово-Зуево.

47 Рашин А.Г. Формирование рабочего класса в России. М., 1958. С. 12-13.

48 Соловьева А.М. Железнодорожный транспорт России во второй половине XIX века. М., 1975. С. 307.

49 Соловьева А.М. Промышленная революция в России в XIX в. М., 1990. С. 197.

50 РГИА. Ф. 20. Оп. 12. Д. 122. Л. 3; Соловьева А.М. Промышленная революция в России в XIX в. С. 53-54.

51 Потопов С.И. Рабочие Донбасса в XIX в. М.-Л., 1963. С. 120-121.

52 Погожев А.В. Учет численности и состава рабочих России. СПб., 1906. С. 51.

53 История рабочего класса в России. 1861-1900 гг. М., 1972. С. 130.

54 Рашин А.Г. Формирование рабочего класса в России. С. 299.

55 Гессен В.Ю. Труд детей и подростков в России. М.-Л., 1927. Т. 1. С. 57.

56 Новое время. 1891. 13 октября,

57 Новости. 1881. 27 августа.

58 Новости. 1882. 28 сентября, 10 октября.

59 Яковлев А.Ф. Экономические кризисы в России. М., 1955. С. 141-142.

60 Там же. С. 143.

61 Чупров А.И. Речи и статьи. М., 1909. Т. III. С. 445-447.

62 Цит. по кн.: Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-1880-х годов. Коллективная монография, М., 1983. С. 157.

63 Цит. по: Струмилин С.Г. Указ. соч. С. 441.

64 Статистический ежегодник Московского губернского земства. 1887 г. Кустарные, отхожие и фабричные промыслы. С. 18.

65 Размер заработной платы зависел прежде всего от уровня развития самого промышленного производства. На ее низкий уровень влияли широко распространенные в пореформенной России различные формы "вторичной эксплуатации" рабочих (предоставление предпринимателями жилья, расчеты товарами, штрафы и т.д.). Важную роль играло огромное аграрное перенаселение, связанное с разорением и пролетаризацией пореформенного крестьянства.

66 Друян А.Д. Очерки по истории денежного обращения в России в XIX в. М., 1941. С. 84.

67 Гарелин Я. Город Иваново-Вознесенск. М., 1885. Ч. 2. С. 100.

68 Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 351.

69 А.С.(Субботин А.П.) Борьба Москвы с Лодзью в связи с историко-экономическим обзором промышленности Лодзинского района // Экономический журнал. СПб., 1889. Кн. 7-8. С. 129.

70 См.: Васильев Б.Н. Штрафы на Никольской мануфактуре Т.С.Морозова // Морозовская стачка 1885 г, и рабочие Центрального промышленного района России. С. 202-207.

71 См.: Воспоминания В.Рябушинского // Былое. 1991. № 1-3; Кузьмичев Л.Д., Шапкин И.Н. Отечественное предпринимательство. Очерки истории. М., 1995. С. 166, 167; Керров В.В. "Дело" Т.С.Морозова: этико-конфессиональные аспекты формирования предпринимательского менталитета // Доклады вторых Морозовских чтений. С. 23-24.

72 Иванова Н.А. Промышленный центр России. 1907-1914. Статистико-экономическое исследование. М., 1995. С. 271-272.

73 Иванова Н.Л. Указ. соч. С. 271-272.

74 См.: Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-1880-х годов. С. 200-218; Иванова II,Л. Рабочее движение в Центральном промышленном районе в 70-х - начале 90-х годов XIX в. // Морозовская стачка 1885 г. и рабочие Центрального промышленного района России в конце XIX - начале XX вв. М., 1984. С. 76-77.

75 Приклонский С. Хроника рабочего труда в России. М., 1910, С. 53-86.

76 Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-1880-х годов. С. 397, 407, 408.

77 Вестник Европы. 1882. Кн. 4; Алафаев А.А. Рабочий вопрос в журнале "Вестник Европы". (1878-1882 гг.) // Общественное движение в России XIX века. М., 1986. С. 175-184.

78 Вестник Европы. 1878. Кн. 12. Внутреннее обозрение. С. 833.

79 Там же. С. 834.

80 Алафаев А.Л. Указ. соч. С. 182.

81 Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-1880-х годов. С. 407-408; Анненский И. Очерки новых направлений в экономической науке // Дело. 1882. № 12. С. 264.

82 Русский курьер, 1886. 23 июня.

83 Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 49.

84 ПогребинскиЙ А. П. Финансовая политика царизма в 70-80-х годах XIX в. // Исторический архив. 1960. № 2. С. 136.

85 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34. Записка относительно правил о работе малолетних на фабриках и об устройстве фабричных школ. Л. 82-84; Балабанов М. Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. 2. С. 368.

86 Труды комиссии, учрежденной московским генерал-губернатором князем В.А.Долгоруковым для осмотра фабрик и заводов в Москве. Иностранное фабричное законодательство. Вып. 1. Англия / Под ред. Янжула И.И. М., 1980. С. VIII-IХ.

87 ЦИАМ. Ф. 143, Оп. 1. Д. 34. Л. 84.

88 ЦСЗ. Собр. III. Т. II. № 931.

89 Там же; Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 308.

90 ТОДСРПиТ. Ч. 29. Отд. 3. С. 55.

91 О деятельности фабричной инспекции. Отчет за 1885 г. главного фабричного инспектора Я.Т.Михайловского. СПб., 1886. С. 76-77.

92 Крузе Э.Э. Положение рабочего класса России в 1900- 1914 гг. Л., 1976. С. 111.

93 Цит. по: Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России. (1861-1917 гг.). С. 60-61.

94 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34. Записка Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов в Московский биржевой комитет по вопросу об отсрочке применения закона 3 июня 1885 г. (август 1885 г.). Л. 99, 100.

95 Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 313.

96 Русские ведомости. 1885, 10 января.

97 Русский курьер, 1885, 11 января.

98 Московские ведомости. 1885. 13 февраля.

99 Русь. 1885. 19 января. С. 19.

100 Голос Москвы, 1885. 9 (21) января.

101 Рабочее движение в России в XIX веке. М., 1952. Т. III. Ч. 1. С. 703-704.

102 Цит. по: Лаверычев В.Я., Соловьева А.М. Боевой почин российского пролетариата. С. 167-168.

103 Состав комиссии был утвержден царем 14 февраля 1885 г. На нее возлагалась задача "начертания нормальных правил" о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих.

104 С.И.Четвериков представил обстоятельные расчеты работы двумя сменами по 10 и 8 часов с чередованием смен через неделю, доказывая экономическую выгоду такого порядка по сравнению с Круглосуточной работой двумя сменами по 12 часов.

105 ЦИАМ. Ф. 616. Оп. 1. Д. 19. Л. 217-222.

106 ПСЗ. Собр. II. Т. 5. № 3015.

107 Интересное разъяснение к применению закона 3 июня 1885 г. давало Министерство юстиции. При заключении договора "незаконность одного из условий договора" не всегда вела к признанию "ничтожным" всего договора в целом, а только в том случае, если "незаконное условие в совокупности с целым договором разрушает обязательную силу остальных его частей, согласных с предписанием закона, признание же подобного значения за незаконным условием может быть предоставлено только судебной власти". ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34, Л. 99-100.

108 Только в апреле 1890 г. этим законам (1 июня 1882 г. и 3 июня 1885 г.) был придан постоянный статус, но уровень требований по ним был ослаблен.

109 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34. Л. 99-100.

110 Там же.

111 Предприниматели имели возможность присоединить к дневному времени еще один час. См.: ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 34. Л. 100-103.

112 Цит. по: Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России. С. 66-67.

113 Потопов С.И. Царизм и стачечное движение в России в конце XIX века. С. 219-220.

114 Там же.

115 Там же. С. 218.

116 Если сравнить историю закона 1 июня 1882 г., "меру весьма безобидную и почти не затрагивавшую интересов фабрикантов", на которую потребовалось более 20 лет, то законы 1885 и 1886 гг., в несравненно большей мере задевавшие их интересы, были обнародованы "с совершенно исключительной для наших канцелярий быстротой". См.: Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 312-313.

117 Участие Министерства финансов и промышленников было минимальным.

118 ТЮЗ. Собр. III. Т. VI. № 3769; Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. С. 308; Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 70-90; Потолов С.И. Указ. соч. С. 219-227; Лаверычев В.Я., Соловьева А.М, Указ. соч. С. 172-181.

119 ПСЗ. Собр. III. Т. VI. № 3769.

120 Рабочее движение в России в XIX в. Т. 3. Ч. 1. С. 760-761.

121 См.: Потолов С.И. Указ. соч. С. 221.

122 ПСЗ. Собр. III. СПб., 1886. Т. VI. № 3769.

123 11 июня 1891 г. закон о найме был распространен на губернии Царства Польского, причем на Варшавскую и Петроковскую - и правила о надзоре за заведениями фабричной промышленности и о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих. Во всеподданнейшем докладе министра финансов о государственной росписи на 1892 г. говорилось о том, что "мера эта... будет содействовать постановке нашей промышленности на западной окраине в одинаковые условия с промышленностью Центрального района" (см.: ТОДСРПиТ, Ч. 22. Отд. 2. С. 444-445. Записка Московского отделения об изменении фабричного закона 1886 г.). В 1893 г. - еще на 13 губерний: Тверскую, Ярославскую, Костромскую, Нижегородскую, Рязанскую, Гродненскую, Харьковскую, Херсонскую, Киевскую, Волынскую, Подольскую, Лифляндскую и Эстляндскую, где на промышленных предприятиях было занято 80% фабрично-заводских рабочих.

124 Еще при обсуждении в Госсовете основных положений будущего закона особое внимание было сосредоточено на вопросе об организации фабричной инспекции и определении ее места в системе государственных органов. Общее заключение Совета склонилось к тому, что, "представляя собою готовый уже кадр специально фабричной полиции, инспекция, конечно, с выгодой заменит общую полицию".

125 Рабочее движение в России в XIX веке. Т. III. Ч. 1. С. 762-764.

126 Туган-Барановский М, Указ. соч. С. 317.

127 Кампанию против фабричной инспекции развернуло Московское отделение ОДСРПиТ. В преддверии издания закона 3 июня 1886 г. в нем выступил Т.С.Морозов (31 марта 1885 г.). Выражая мнение московских предпринимателей, он критически оценивал законодательство о фабрично-заводском труде, заявив, что "представители власти... не считаются с мнением фабрикантов и часто впадают в ошибки". См.: Московские ведомости. 1885. 1 апреля.

128 Русское обозрение. 1893. Т. 20. С. 1087.

129 Балабанов М. Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. П. С. 290.

130 Лаверычев В.Я., Соловьева А.М. Указ. соч. С. 177.

131 Балабанов М, Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. II. С. 291.

132 В числе необходимых условий были - назначение инспекторов согласовывать с Министерством финансов и вводить в состав губернских по фабричным делам присутствий представителя от последнего.

133 См.: Балабанов М. Указ. соч. Ч. П. С. 395-396.

134 Воспоминания И.И.Янжула о пережитом и виденном (1864-1909 гг.). С. 96-98.

135 Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. С. 188.

136 См.: Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. С. 389.

137 В своих высказываниях он крайне отрицательно оценивал закон в части, касавшейся фабричной инспекции: "Это сентиментальность, никуда не годная для промышленного дела: первый закон уже нанес вред промышленности, нынешний 1886 года сделает ее просто невозможной. Фабриканты вопиют. Оставить так нельзя", "фабрикантам надо помогать, а не мешать". См.: Дневник академика В.Ц.Безобразова. С. 273.

138 В.Ц.Безобраэов - известный экономист 50-80-х годов XIX в., чиновник Министерства финансов (одно время служил в Министерстве государственных имуществ), многократно командировался во многие губернии России для изучения промышленности Центрального. Поволжского, Уральского районов. Результатом поездок стало издание многочисленных обширных работ. В 1880-е годы опубликовал специальные исследования по экономическим и финансовым вопросам, среди которых "Народное хозяйство России", "Московская (центральная) промышленность", "Наблюдения и соображения В.П.Безобразова относительно новых фабричных узаконений" и др.

139 Наблюдения и соображения П.П.Безобразова относительно действия новых фабричных узаконений. СПб., 1888. С. 46, 118-119, 121, 126-127.

140 Дневник академика В.П.Бсзобразова. С. 276.

141 Наблюдения и соображения В.П.Безобразова относительно действия новых фабричных узаконений. С. 4-6, 118-119, 121, 126- 127.

142 ЦИАМ. Ф. 131. Оп. 9. Д. 112. Л. 35-36.

143 ПСЗ. Собр. III. Т. VI. № 3769: Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. С. 188-189.

144 Владельцы крупных промышленных предприятий выступали против тех регламентации, предусмотренных законом 1886 г., которые, по их мнению, несли им убытки. Они прежде всего стремились ограничить попечительные функции, возлагавшиеся на фабричную инспекцию в сфере урегулирования конфликтов между рабочими и предпринима-телями.

145 Позднее, в 1901 г,, министр внутренних дел Д.С.Сипягин, посетивший многие промышленные центры страны, где предприниматели особенно резко выступали против фабричной инспекции, констатировал, что от прежних "неудовольствии не сохранилось видимого следа". См.: Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 88.

146 Балабанов М. Борьба фабрикантов против охраны труда. Пересмотр закона 3 июня 1886 г. // Труд в России. Пг., 1924. С. 128-129.

147 НСЗ. Собр. III. Т. X. № 6742.

148 Балабанов М. Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. II. С. 220.

149 Цит. по: Лаверычев В.Я,, Соловьева А.М. Указ. соч. С. 183.

150 На наш взгляд, выводы Л.Е.Шепелева заслуживают быть приведенными бел купюр. См.: Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в. С. 187, 188.

151 Там же.

152 Мукосеев В. А. Торговля и кредит // Общественное движение в России в начале XX в. СПб.. 1909. Т. 1. Предвестники и основные причины движения. С. 135; Мендельсон Л.А. Теория и история экономических кризисов и циклов. Т. П. М., 1959. С. 292.

153 Цит. по: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 197.

154 Суть программы 1893 г. и ее подробный анализ изложены в указанной монографии Л.Е.Шепелева. (С. 204-213).

155 В период 1895-1904 гг. растет число предпринимательских организаций представительского типа (биржевые комитеты, съезды промышленников и др.); возникают организации предпринимателей нового типа порайонные общества заводчиков и фабрикантов.

156 См.: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 213, 215, 238.

157 Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. С. 254.

158 Материалы по изданию закона 2 июня 1897 г. С. 14.

159 Тайные документы, относящиеся к закону 2 июня 1897 г. Женева, 1898. С, 32-37.

160 Цит. по: Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 95; ТОДСРПиТ. Ч. 24. Отд. 1. С. 14-17.

161 Вовчик Л.Ф. Политика царизма по рабочему вопросу в предреволюционный период (1895-1904 гг.), Львов, 1964. С. 182.

162 ПСЗ. Собр. III. Т. XVII. СПб., 1900. № 14231.

163 Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 328.

164 ПСЗ. Собр. III. Т. XVII. № 14231; Крузе Э.Э. Положение рабочего класса в России в 1900-1914 гг. Л., 1976. С. 247-249.

165 К числу обязательных праздничных дней относились и праздников в числах (1 и 6 января, 25 марта. 6 и 15 августа, и сентября, 25 и 26 декабря) и б - передвижных (пятница и суббота страстной недели, понедельник и вторник Пасхи, вознесение и сошествие Святого духа).

166 ПСЗ. Собр. III. Т. XVII. № 14231.

167 Цит. по: Ленин В.И. Новый фабричный закон // Полн. собр. соч. Т. 2. С. 277-278.

168 См.: Хромов П.А, Экономическое развитие России в ХIХ-ХХ веках. 1800-1917. М., 1950. С. 220.

169 См.: Продолжителыюсть рабочего дня и заработная плата рабочих и 20 наиболее промышленных губерниях Европейской России. 1896. С. 49 50.

170 См.: Кирьянов Ю.И. Жизненный уровень рабочих России (конец XIX - начало XX вв.), М., 1979. С. 43.

171 Промышленность и здоровье. 1903. Кн. 4. С. 141.

172 В результате механизации производства, борьбы рабочего класса продолжительность рабочего дня накануне Первой мировой войны сократилась па два с лишним часа и равнялась примерно 10-ти часам. Уменьшилась доля рабочих, занятых на производстве более 10 часов, и вдвое увеличилась с 8-часовым рабочим днем (в 1904 г. она составила 4%, в 1913 г. - 8%). См.: Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 87-88.

173 Комиссия по вопросу о рабочем законодательстве 22 января 1907 г. // ТОДСРПиТ. Ч. 29. Отд. 1. С. 239, 240.

174 Крузе Э.Э. Указ. соч. С. 277; Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 63 72,

175 Микулин А. Сверхурочные работы в промышленных заведениях Киевского фабричного округа в 1898 г. // Промышленность и здоровье. 1904. Кн. 1. С. 7-12, 16.

176 Туган-Барановский М. Указ. соч. С. 328, 329.

177 Там же.

178 ПСЗ. Собр. III. 1894. Т. 14. № 10420.

179 Юбилейный сборник в память двадцатипятилетия фабричной инспекции в России. 1882 - 1 июня 1907 г. Часть первая: Исторический очерк учреждения инспекции. СПб.. 1907. С. 28-29.

180 Цит. по: Власть и реформы. От самодержавия к советской России. СПб., 1996. С. 410.

181 Там же.

182 Там же.

183 Цит. по: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 243.

184 Вовчик А.Ф. Указ. соч. С. 60-61.

185 Цит. по: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 243, 244.

186 Цит. по: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 244; Белов В.Д. Указ. соч. С. 390.

187 Цит. по: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 245.

188 См.: Гиндин И.Ф. Об основах экономической политики царского правительства в конце XIX - начале XX вв. // Материалы ПО истории СССР. Т. VI. Документы по истории монополистического капитализма в России. М., 1959. С. 208.

189 ПСЗ. Собр. III. Т. XIX. № 17122; Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 243.

190 Тогда же между министрами финансов и земледелия и государственных имуществ состоялось соглашение об объединении губернских присутствий по фабричным делам с присутствиями по горнозаводским делам при горных управлениях Европейской России и о ликвидации присутствия но горнопромышленным делам при Горном департаменте, Об этом см.: Шепелев Л.Е. Указ. соч. С. 241, 242.

191 ПСЗ. Собр. 1П. Т. XIX, № 17122.

192 Свою точку зрения на эти процессы В.Д.Белов изложил в обширном докладе "Современное положение русской промышленности", представленном в ОДСРПиТ в марте 1905 г. См.: ТОДСПиТ. Ч. 28. Отд. 3. С. 377-395.

193 Кризис самодержавия в России. С. 80-81.

194 Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России. С. 143-144.

195 Там же. С. 143-150,

196 Кризис самодержавия в России. С. 83.

197 Идея привлечения работников к "совладению" капиталистическими предприятиями, обозначаемому английским словом copartnership, возникла в Западной Европе. Вплоть до Первой мировой войны классической страной деятельности таких предприятии считалась Франция, в последующий период - Соединенные Штаты Америки. Теоретиками копартнершипа различаются две основные его формы. Простейшая - участие рабочих и служащих в прибылях капиталистического предприятия, обычно никак не регламентируемое законом и основывающееся лишь на взаимном соглашении сторон. Более сложная - предусматривает, наряду с участием в прибылях, известный вклад трудящихся в основной капитал предприятия и в соот-ветствии с этим приобретение ими прав в контроле за его деятельностью. Такой вид копартнершипа возможен лишь при наличии особого законодательства, определяющего отношения сторон,

 В современной историографии к проблеме конартнершипа обратился и обстоятельно ее исследовал Л.Е.Шепелев. См. более подробно: Шепелев Л.К. Копартнершип и русская буржуазия // Рабочий класс и рабочее движение в России. 1861-1917, М., 1966. С. 285-303.

198 Исаев А.А. Участие рабочих в прибылях предприятия // Юридический вестник. 1879. № 9-10. С. 370, 570-572.

199 Тотомианц В.Ф. Участие в прибыли и копартнершип. Пг., 1915. С. 264, 268, 272; он же. Участие служащих в прибылях государственных и общественных учреждений // Известия Московской городской думы. Отдел общий, 1915. Январь. С. 49-61.

200 Цит. по: Шепелев Л.Е. Копартнершип и русская буржуазия. С. 290; РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 54936. Л. 160-160 об.

201 Цит. по: Шепелев Л.Е. Копартнершип и русская буржуазия. С. 293.

202 Там же. С. 292.

203 Там же. С. 292-293. o

204 Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 146-147.

205 Кризис самодержавия в России. С. 86.

206 Там же.

207 Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX века. С. 240.

208 Вовчик А.Ф. Указ. соч. С. 88-89, 90, 95.

209 Кризис самодержавия в России. С. 86-87.

210 Цит. по: Ромашова В. И. Закон о фабричных старостах 1903 г. - результат борьбы пролетариата // Морозовская стачка 1885 г. и рабочие Центрального промышленного района России. С. 241.

211 Там же. С. 240-241.

212 Цит. по: Озеров И.Х. Политика по рабочему вопросу в России за последние годы. М., 1906. С. 275-278.

213 Там же.

214 Цит. по: Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 164.

215 См.: Ромашова В.И. Указ. соч. С. 242-243.

216 ЦИАМ. Ф. 616. Оп. 1. Д. 3. Дело о привлечении к ответственности владельцев промышленных предприятий за увечья и смерть рабочих и проекты мероприятий по организации помощи рабочим, получившим увечья. 1868-1901 гг. Л. 32-37.

217 ЦИЛМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 101. Л. 1-3, 6-19.

218 Там же. Л. 14.

219 Там же. Л. 27, 28.

220 Там же; Чистяков Ив. Страхование рабочих в России. Опыт страхования рабочих в связи с некоторыми другими мерами их обеспечения. М., 1912, С. 26, 34, 49-80.

221 ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 101, Л. 119. 147.

222 Там же. Л. 108-121.

223 Для апробации основных положений проекта Московский биржевой комитет представил доклад "Обеспечение рабочих и их семейств в случаях увечья или смерти" на Всероссийский торгово-промышленный съезд в Нижнем Новгороде в 1896 г. См.: ЦИАМ. Ф. 143. Оп. 1. Д. 101. Л. 159-164.

224 На запрос правления Т-ва мануфактур "Ф.Щербакова, сыновья", потребовавшего возвращения своего взноса в размере 3 тыс. руб. (он был внесен на основание фонда вспомоществования рабочим в 1883 г.), в справке председателя Московского биржевого комитета Н.А.Найденова (февраль 1898 г.) говорилось, что "дело" поступило в Министер-ство финансов в 1884 г. и "задержалось до сего времени неразрешенным", т.е. почти на 15 лет. Там же. Л. 172,

225 Краткий очерк истории съездов горнопромышленников Юга России. Харьков, 1908. С. 12, 26-28.

226 См.: Куприянова Л.В. Российские предприниматели и проблемы социального страхования. 1880-1905 годы // Отечественная история, 1996. № 5. С. 50-66.

227 ТОДСРПиТ. СПб., 1881. Ч. 12. Отд. 1. С. 110-113; Отд. 3. С. 30; СПб., 1884. Ч. 14. Отд. 1. С. 3-28.

228 ЦИАМ. Ф. 616. Оп. 1. Д. 3, 19; Ф. 143. Оп. 1. Д. 101. 1882-1904.

229 РГИА. Ф. 20. Оп. 2. Д. 1778. Л. 267.

230 Литвинов-Фалинский В.П. Организация и практика страхования рабочих в Германии и условия возможного обеспечения рабочих в России. СПб., 1903. С. 215.

231 Чистяков Ив. Указ. соч. С. 27-28.

232 ТОДСРПиТ. Ч. 21. Отд. 1. СПб., 1892. С. 1-8; Ч. 23. Отд. 1. СПб., 1895, С. 6-9; Ч. 28. Отд. 1. СПб., 1906. С. 29.

233 Труды Высочайше разрешенного Всероссийского торгово-промышленного съезда 1896 г. в Нижнем Новгороде. Т. III. Вып. V. СПб., 1897 (далее - Труды съезда 1896 г.); Варзар В.Е. О некоторых недостатках условий страхования рабочих в частных страховых обществах С. 325-328; Воронов Л.Н. Обеспечение рабочих от несчастных случаев. С. 68-80; Дементьев Е.М. Врачебная помощь рабочим и страхование их от болезней. С. 201-226; Детинов Ф. Исторический очерк страхования рабочих от несчастных случаев на фабрике компании Богородско-Глуховской мануфактуры. С. 421-440; Кремлев Л.Н. О помощи рабочим на случай болезни и старости. С. 441-446; Московский биржевой комитет. Обеспечение рабочих и их семейств в случаях увечья или смерти. С. 315-324; Тигранов Г.Ф. Кассы для рабочих на фабриках, заводах и промышленных предприятиях в России. С. 329-380; Яроцкий В.Я. Ответственность предпринимателей за несчастные случаи с рабочими. С. 271-314 и др.

234 Труды съезда. 1896 г. Т. I. С. 17.

235 Чистяков Ив, Указ. соч. С. 52-55; Иванов Л.М, К вопросу о страховании рабочих в России // Сб. статей памяти Б.А.Романова, Труды ЛОИИ. Вып. 12. Л., 1971. С. 332.

236 РГИА. Ф. 20. Оп. 2. Д. 1778. Л. 293.

237 Чистяков Ив. Указ. Соч. С. 55.

238 РГИА. Ф. 20. Оп. 2. Д. 1778.

239 Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 112-113; Иванов Л.М. Указ. соч. С. 351.

240 ПСЗ. Собр. Ш. Т, XXIII. № 23060.

241 Вовчик А.Ф. Политика царизма по рабочему вопросу в предреволюционный период. С. 201.

242 Статистический ежегодник на 1914 г, СПб., 1914. С. 746, 747; Иванов Л.М. Закон 1903 г. о вознаграждении увечных рабочих и его практическое применение // Рабочее движение в России в период империализма. М., 1982. С. 120.

243 Иванов Л.М. Указ. соч. С. 120.

244 ПСЗ. Собр. III. СПб, 1903. Т. XXIII. Отд. 1. № 23060.

245 ТОДСРПиТ, СПб., 1904. Ч. 27. Отд. 3. С. 208.

246 Труды XXX съезда горнопромышленников Юга России. Т. 1. Харьков, 1906. С. 3-6; Труды XXXI съезда горнопромышленников Юга России. Т. 1. Харьков, 1907. С. 94.

247 ТОДСРПиТ. СПб., 1906. Ч. 28. Отд. 1. С. 2-15; Отд. 2. С. 1-6.

248 Скаржинский Л.Б. Обязательное страхование на случай старости; он же. К вопросу об обязательном страховании на случай инвалидности // ТОДСРПиТ. СПб.. 1902. Ч. 26. Отд. 3. С. 231-252, 396-428; он же. К вопросу об обеспечении рабочих от последствий несчастных случаев // Там же. СПб., 1903. Ч. 27. Отд. 3. С. 205-405; Чиколев А.Н. К вопросу о возможности и необходимости организации в России страхования рабочих от инвалидности и старости // Там же. Ч. 27. Отд. 3. С. 406 410; он же. Материалы по вопросу страхования рабочих от болезней и несчастных случаев // Там же. Отд. 3. С. 411-419; он же. К истории рабочего вопроса в 1901-1905 гг. // Там же, СПб., 1910. Ч. 29. Отд. 3. С. 327 363; Штоф А.Л. Венский кон-гресс по страхованию рабочих // Там же. СПб., 1906. Ч. 28. Отд. 3. С. 396-433; он же. Германский имперский закон 5 июля 1900 г. о страховании от несчастных случаев (перевод с немецкого) // Там же. Ч. 28. Отд. 3. С. 64-243; Тимофеев И.И. Вступление в обсуждение вопроса о недостатках закона 2 июня 1903 г. (о вознаграждении увечных рабочих), обнаружившихся при применении его на практике // Там же. Ч. 29. Отд. 3. С. 287- 304; Быков А.Н. О главных недостатках германского страхования от несчастных случаев // Там же. Ч. 29. Отд. 3. С. 287; Александров В.Я. К вопросу о новом проекте рабочего законодательства в России // Там же. Ч. 29. Отд. 3. С. 1-114; он же. Общеобязательное пенсионное (по типу германского) страхование рабочих в России необходимо и при проведении в жизнь выполнимо // Комиссия по страхованию трудящихся, образованная при Обществе для содействия русской промышленности и торговле. СПб., 1902. С. 1-46; Ч. 27. Отд. 3.

249 Рабочий вопрос в комиссии В.Н.Коковцова в 1905 г.: Сборник документов. М., 1926. С. 21-22.

250 Кризис самодержавия в России. 1895-1917. Л., 1984. С. 300.

251 Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России (1861- 1917 п.). М., 1972. С. 189-191.

252 Рабочий вопрос в комиссии В.Н.Коковцова в 1905 г. С. 13, 22, 29-30.

253 Там же; ТОДСРПиТ. Ч. 29. Отд. 3. С. 351.

254 Рабочий вопрос в комиссии В.Н.Коковцова в 1905 г. С. 109, 175-176; Белов В.Д. По поводу положения нашей промышленности. 9 марта 1905 г. // ТОДСРПиТ. Ч. 28. Отд. 3. С. 377-395.

255 Рабочий вопрос в комиссии В.Н.Коковцова в 1905 г. С. 109.

256 Съезды представителей промышленности и торговли. Материалы по рабочему вопросу. № 2. Объяснительная записка к предварительному проекту по пересмотру рабочего законодательства, выработанному Министерством торговли и промышленности в совещании 15-21 апреля 1906 г. под председательством д.с.с. М.М.Федорова. СПб., 1906. С. 5.

257 Министерство торговли и промышленности. Материалы к пересмотру рабочего законодательства. Предварительные проекты. СПб., 1906. С. 10-47.

258 Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 201-206; Кризис самодержавия в России. С. 306-307.

259 Стенографический отчет Особого совещания при Министерстве торговли и промышленности под председательством министра торговли и промышленности шталмейстера Д.А.Философова для обсуждения законопроектов по рабочему законодательству. СПб., 1907. С. 34, 355.

260 Там же. С. 9-16, 25, 126. 129,

261 Цит. по: Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия в 1904-1914 гг. Проблемы торгово-промышленной политики. Л., 1987. С. 179-180.

262 Государственная Дума. Второй созыв. Стенографические отчеты. 1907 1908 гг. Сессия первая. Ч. 1. СПб., 1908. С. 309.

263 Цит. по: Кризис самодержавия в России. С. 390.

264 Там же. С. 391.

265 Там же.

266 РГИА. Ф. 150. Оп. 1. Д. 594. Л. 240.

267 Цит. по: Кризис самодержавия в России. С. 395.

268 ПСЗ. Собр. III. Т. ХХХП. Отд. 1. № 37444-37447.

269 Торговля и промышленность. 1911. № 7. С. 303.

270 ПСЗ. Собр. III. Т, ХХХП, Отд. 1. № 37444-37447; Аврех А.Я. Царизм и третьеиюньская система. М., 1966. С. 130.

271 Аврех А.Я. Указ. соч. С. 131; Рабочий класс России. 1907 - февраль 1917 г. М., 1982. С. 115-116.

272 Аврех А.Я. Указ. соч. С. 131; Иванов Л.М. Страховой закон 1912 года и его практическое применение // Отечественная история. 1995. С. 75.

273 Фалькова Ж.З. Страхование рабочих накануне и в годы первой мировой войны (до февраля 1917 г.) // Первая мировая война 1914-1918. М., 1968. С. 355-356, 363.

274 См. подробно: Иванов Л.М. Страховой закон и его практическое применение. С. 76-84.

275 Наемный труд в России. Ч. 1. М., 1927. С. 130-134; Маркузон Ф.Д. Статистика социального страхования. Вып. 1. М., 1925. С. 339, 340.

276 Вопросы страхования. 1915. № 1. С. 12; № 3. С. 11-14.

277 Вигдорчик Н. Теория и практика социального страхования. М. Пг., 1923. С. 139-143.

278 См. подробно; Иванов Л.М. Указ. соч. С. 78.

279 Больничные кассы при фабрике компании Богородско-Глуховской мануфактуры: Отчет за 1915 год. М., 1916. С. 5; Нолькен А.М. Закон об обеспечении рабочих на случай болезни. СПб., 1913. С. 24, 132.