Русский офицерский корпус и офицерские организации летом 1917 года

А. С. Маслаков

Московский педагогический государственный университет.

 

Анализ политических настроений офицерского корпуса летом 1917 года - часть проблемы истории развития революционных процессов в этот период, завершившегося корниловским выступлением и, в конечном итоге, взятием власти большевиками в октябре 1917 года.

Старая, весьма упрощенная схема советской историографии, просуществовавшая, наверное, до конца 80-х годов, делила армию образца 1917 года на три основные части: 1) революционная, находившаяся под влиянием большевиков; 2) колеблющаяся, политически незрелая часть солдат и матросов, пребывающая в плену "революционного оборончества"; 3) контрреволюционные силы (офицерский корпус, казачьи и кавалерийские части, а также ударные батальоны, батальоны смерти и т.д. (Борьба большевиков за армию в трех революциях. - М., 1969, - с.166). Позже схема усложнилась - офицерство перестали рассматривать в сплошь революционном свете, и также разбили его на несколько подгрупп, что, в общем, соответствовало реалиям 1917 года. Основной критерий был прост - отношение офицерства и его групп к РСДРП(б) и ее политической линии. В связи с этим выделялись такие группы как "революционное", "демократическое", "контрреволюционное" и т. д. офицерство (Буравченков А. А. Роль демократического офицерства в революции. - Киев,1990, - с. 11).

Таким образом, очевидно, что данный вопрос нуждается в более детальном и беспристрастном изучении. Цель нашего исследования - посмотреть на проблему сквозь призму офицерских организаций, созданных летом 1917 года, прежде всего, самой крупной из них - Союза офицеров армии и флота. Настоящая работа опирается на достаточно широкий круг источников, среди которых основное место занимают документы из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ).

Союз офицеров Армии и флота был образован под патронажем Ставки, при содействии Верховного Главнокомандующего генерала М. А. Алексеева. Изначально он создавался не на политической, а на профессиональной основе - нечто вроде офицерского профсоюза. Создать общеофицерскую организацию на какой-либо другой платформе было достаточно проблематично - горячие головы в Советах только и ждали поводаобвинить офицеров в подготовке контрреволюционного заговора и, надо сказать, не всегда были в этом случае далеки от истины (Солдатские письма 1917 года. - Пг., 1922, - с.45-50).

Офицерский съезд проходил в мае 1917 года в Могилеве и собрал около 300 делегатов со всех фронтов. "Главная причина возникновения [Союза] - искренний патриотизм офицеров, свободных от монархических чувств или привязанностей к династии." (Катков Г. Дело Корнилова. - Париж,1987, - с.21.). На заключительном заседании съезда была принята резолюция провозглашающая создание Союза офицеров армии и флота (далее- СОАиФ). Был также избран и его руководящий орган - Главный Комитет под председательством полковника Л. И. Новосильцева.

Союз ставил перед собой следующие цели и задачи: а) организация единства всех офицеров армии и флота и установление единства взглядов на все основные вопросы для планомерного и согласованного проведения в жизнь необходимых мер по укреплению силы и боеспособности армии. (В связи с этим пунктом позднее будет создана т.н. "черная доска", на которую будут вывешиваться имена офицеров, запятнавших высокое звание; в основном, конечно же речь шла о большевиках (ГАРФ, ф. 1780, д. 71, оп. 1 ,л.38.). Одним из первых на эту "доску" угодил поручик Ахтырцев, публично объявивший СОАиФ контрреволюционной организацией, а Брусилова - пособником контрреволюции. Вторым и, похоже, последним по данным на 7 августа 1917 года этой чести удостоился прапорщик Дмитриев.).

б) Установление единения между офицерами и солдатами, но не путем либеральных заигрываний,которые строго осуждались (ГАРФ, там же.) (В специальной редакционной статье "Вестника Главного Комитета СОАиФ" осуждались офицеры, пытающиеся "слиться" с солдатами и требующие для этого своего разжалования в рядовые.)

в) Содействие перестройке армии и флота на новых демократических началах,в согласии с требованием новой военной науки. г) Укрепление дисциплины на основе нового демократического строя. д) Поддержание авторитета начальников. е) Содействие культурно-просветительскому и политическому развитию солдат и офицеров и, как следствие, ж) борьба со всякой пропагандой отдельных лиц и групп, имеющей целью разрушение основ армии и флота, "а также против выступлений отдельных лиц и групп

из среды офицерского корпуса, ищущих дешевой популярности"; з) защита офицеров от беспочвенных и злых выпадов и т.д. (ГАРФ, там же, л. 40.)

Структура Союза включала в себя отделы и подотделы во всех войсковых соединениях, от штаба фронта или округа до полков и батальонов, а также в крупных городах страны. Однако проблемы возникли с первых же дней и заключались они не только и не столько в противодействии Совдепов и комитетов всех уровней, а в самих офицерах. В своей газете Главный Комитет отмечал, что "в среде офицерства, даже

представленного на съезде,наблюдалась некоторая апатия и отсутствие необходимой жизнедеятельности". Объяснялось это, по мнению членов Комитета, "неблагоприятными условиями, в которых этой части офицерства приходится жить и работать. Условия эти, - развивалась далее мысль, - по-видимому, совершенно подавили свободный творческий дух офицерства и лишили его столь необходимой деятельности" (ГАРФ, там же, д. 71, л. 25.). Этот неблагоприятный фактор Союзу так до конца преодолеть и не удалось: так уже в июле Комитет констатировал, что "собственно говоря, Союз своим существованием обязан лишь... действительным членам, работающим на местах" (ГАРФ, там же, л.38-а.)). В унисон звучали и донесения из местных отделов и подотделов. Офицеры Черноморского флота сообщали примерно в это же время о том, что "наш союз почти не действует. Невозможно собрать кворум... Некоторые из офицеров, уходя (из союза - А.М.), мотивировали это тем, что союз отчуждает их от матросов" (ГАРФ, там же, д. 72, л. 5.). Другие источники докладывали, "что главной причиной медленного формирования подразделений Союза является отсутствие агитации на местах и ограниченное количество литературы и уставов"; "организации подразделений союза... припятствуют: инертность, терроризированность основной массы строевых офицеров,... разрозненность офицеров на позиции, отсутствие лекторов и уставов" (на полях сделана пометка "трудно" - А.М. (ГАРФ, там же, лл. 8, 24.)). Как видим,сами офицеры не особенно поддерживали свою "профессиональной" организацию, целью которой было как-никак "поднятие боеспособности армии".

Во время своего визита в Москву в начале июня делегация Главного Комитета присутствовала на заседании Совета офицерских депутатов."Нас в Совете [офицерских депутатов], - вспоминал Новосильцев, - большинство встретило до известной степени недоумением - зачем офицерский союз, зачем это отделение от солдат, не будет ли это

вредно... - вот обычные возражения у офицерства" (Исторический архив, 1994, №1 ,с. 79.), - словом, картина была достаточно типична и служила лишним доказательством того, что офицерство в массе своей запугано, не желает вступать в конфликт с солдатами и вообще отличается известным политическим нигилизмом и индифферентностью.

Конечно же к этому добавлялось и вполне закономерное противодействие солдатской массы.

Но - интересный факт. Кроме солдат, явное недовольство, переходящее, порой, в прямое противодействие выразили некоторые... генералы. Такое противодействие оказал командующий Омским военным округом генерал Григорьев, однако документы Главного Комитета говорят о том, что подобные инциденты между Союзом и высшим, а иногда и штаб-офицерским составом, были далеко не редкими (ГАРФ, там же, д. 71, оп. 1, лл. 25, 36).В целом же, к концу июля, в силу указанных выше причин планирующееся изначально необходимое число подотделов в частях так и не было создано, а на некоторых фронтах, например, Румынском, отделы Союза отсутствовали вообще (ГАРФ, там же, д. 72, оп. 1, лл. 9, 24). В отчете Главного Комитета сообщалось, что за 2 1/2 месяца (т.е. к середине августа - А.М.) зарегистрировано несколько десятков тысяч членов" (ГАРФ, там же, д. 71, оп. 1, л. 57), при общей численности офицерского корпуса на этот момент по спискам в более 190 тысяч офицеров сухопутных частей и в более 6 тысяч офицеров во флоте (данные на весну 1917 года, взятые из ст. Гаврилова М. Н. и Кутузова В. В. "Перепись русской армии 25 октября 1917г. ("История СССР, 1972, N3), а так же из кн.: Волков С. В. Русский офицерский корпус. - М., - 1993.).

Единства не было не только в среде офицерства, но и в среде близких по составу и программным целям офицерских организаций. Так, в июле возник конфликт Союза Офицеров и "Военной Лиги", которая была одной из первых организаций правого направления, появившихся в Петрограде сразу после февраля. В "Катехизисе", одном из программных документов, говорилось, что "Военная Лига ограничивается обслуживанием лишь профессиональных интересов дела государственной обороны, исключая из сферы своей деятельности политику как таковую" (ст. 2-я). Декларировалось лишь признание только того государственного строя, который будет установлен волей народа (ГАРФ, там же, д. 78, оп.1, л. 30).

Деятельность Лиги отличалась разнообразием - как в тылу, так и во фронтовых частях. Лига не желала каким-либо образом конфликтовать с Совдепами - так еще в мае его председателю Лига отправила телеграмму с предложением мира и дружбы: "Приветствуем в лице Вашем всю демократию Свободной России,выражаем надежду найти живейшую поддержку нашим призывам к труду на благо армии и флота обновленной России" (ГАРФ, там же, л. 12). Позже, в июле, кстати, Лигу закроют, обвинив в "контрреволюционности".

Контакты Лиги с Союзом офицеров начались в середине июня, а в июле при Военной Лиге был сформирован Петроградский отдел Союза офицеров. Однако трения возникли почти сразу и касались вопроса об отпуске сорокалетних солдат на полевые работы: Лига сочла подобные требования нижних чинов справедливыми. Впрочем, дело, хотя и не безвзаимных оскорблений и отзыва представителей, в итоге удалось замять (там же, лл. 22, 23, 25), но неприятный осадок остался, а миф о "едином фронте" рухнул, не успев окрепнуть.

Таким образом, русский офицерский корпус летом 1917 года не представлял из себя единой силы, способной противостоять хаосу и анархии. В большинстве своем офицеры отличались известной аполитичностью и не желали участвовать даже в деятельности своих офицерских организаций. "Солдат "демократизирующейся армии" могла бы образумить кастовая солидарность и решительность офицеров. Этого оникак раз и не увидели" (Булдаков В. П. Красная смута. - М., 1997, - с.121).